Но вот, как гром, обрушивалось на нее страшное известие: Тарас уезжает с сыновьями на Сечь. Не в силах сдержать свое горе, старая казачка, раскинув руки, словно крылья, бросалась к сыновьям и обнимала их, как бы защищая от опасности: «Ой діти мої, квіти мої!»  вырывались из груди матери слова-рыдания.

 «Всю нежность, всю страстную печаль, всю неисчерпаемую любовь матери-украинки с потрясающей силой показывает Мария Ивановна в роли Насти, жены сурового Тараса, отмечал Максим Рыльский. И образ перерастает в глубокий символ: это не только мать-украинка, но и Мать-Украина, которая в тягчайшие дни борьбы с захватчиками расправляет свои крылья, крылья раненой орлицы, защищающей своих «діток дрібненьких», готовой отдать за них кровь и жизнь...

Итак, три разные постановки разных режиссеров и дирижеров, три музыкально-сценические редакции  и во всех этих спектаклях артистка создала яркий национальный характер нежной, мужественной и самоотверженной матери.

Не случайно партию Одарки Мария Ивановна выбрала для своего последнего выступления на сцене. В 1953 году она вместе с И. Паторжинский снялась в фильме-опере «Запорожец за Дунаем», созданном на Киевской киностудии им. А. Довженко режиссером В. Г. Лапокнышем.

Однако в конце последнего действия артистка, для которой характерен очень широкий сценический диапазон - от трагических ролей до комических, почти гротескных, открыла новую для зрителя черту Одарки  ее глубокий, хотя и стихийный патриотизм (обращение «Україно, рідна мати...»).

Благодаря искреннему, задушевному исполнению шуточная песня «Ой казала мені мати» превращалась у Литвиненко-Вольгемут в трогательные раздумья о прошедшей молодости, о далеких девичьих годах. Не меняя ни одной ноты в вокальной партии, Мария Ивановна все четыре куплета исполняла по-разному, находя для каждого свою эмоциональную окраску, сплетенную из тончайших психологически-интонационных нюансов.

Строго выполняя темповые и динамические указания композитора, Литвиненко-Вольгемут лишь в отдельных случаях отступала от них, если это требовалось для создания нужной эмоциональной краски. Например, в эпизоде дуэта (Vivace), чтобы выделить значительность каждого слова, она замедляла темп, подчеркивая каждую ноту («Так оце ти у небоги»), затем ускоряла его («Аж дві ночі пропадав») и совсем уже быстро и сердито восклицала: «Щоб на тебе перелоги! Щоб тебе нечистий взяв!»

Дуэт завершается вокальной скороговоркой, основанной на шуточных народных песнях и традиционных виртуозных приёмах итальянской оперы-буфф. Певица мастерски исполнила эту сцену, донеся до слушателя каждое слово. Композитор Ф. Козицкий подчеркивал: «Хочется обратить внимание еще на одну черту искусства М. Литвиненко-Вольгемут и И. Паторжинского, на которую, к сожалению, недостаточно обращают внимание другие певцы и преподаватели пения.

Если сравнить текст Одарки в клавире и в исполнении М. Литвиненко-Вольгемут в 30-е и 50-е годы, то можно обнаружить достаточно много изменений в разговорных репликах и всего несколько других слов в вокальной партии. Это свидетельство постоянной работы Марии Ивановны над совершенствованием этого образа.

Ее свободная, предельно естественная импровизация не имела ничего общего с бесконтрольной актерской «отсебятиной», способной нарушить художественную целостность образа и спектакля, хотя М. Литвиненко-Вольгемут порой вносила некоторые коррективы в словесный текст роли, расставляя собственные смысловые, психологические и эмоциональные акценты.