Образ большого идейно-эмоционального обобщения

 «Всю нежность, всю страстную печаль, всю неисчерпаемую любовь матери-украинки с потрясающей силой показывает Мария Ивановна в роли Насти, жены сурового Тараса, отмечал Максим Рыльский. И образ перерастает в глубокий символ: это не только мать-украинка, но и Мать-Украина, которая в тягчайшие дни борьбы с захватчиками расправляет свои крылья, крылья раненой орлицы, защищающей своих «діток дрібненьких», готовой отдать за них кровь и жизнь... Образ нашей славной Отчизны создала Мария Литвиненко-Вольгемут чарами своего непревзойденного сценического мастерства».

Настя появлялась лишь в одной картине оперы, но перед зрителем раскрывалась вся нелегкая судьба верной жены храброго казака-запорожца и любящей матери. Как тревожные раздумья о жизни, звучали в исполнении певицы речитатив и ариозо «Душа тремтить... Не знаю, чи й діждуся лебедиків до лона пригорнуть?» Интонации душевной боли, безутешного одиночества пробивались сквозь широкую и могучую вокальную волну, когда она пела: «От вік минув, а щастя чи й зазнала?! Сама, усе сама сиди, нудись і літа трать в тривозі». И сколько трогательной нежности, заботы появлялось в интонациях ее голоса, когда мысли возвращались к любимым сыновьям: «Повернуться сподівані, кохані». Мечтая о внуках, которых они подарят ей, она как-то особенно тепло и затаенно произносила: «За колискою згадаю свої давні днини» и тихо улыбалась сама себе.