В ноябре в рамках сразу нескольких фестивалей в Петербурге прошел ряд вокальных вечеров. Ваш покорный слуга посетил те из них, которые показались ему наиболее интересными. 

Сергей Лейферкус - один из тех немногих певцов, чьё имя на афише гарантировало полный зал даже и в "советские" годы его карьеры, до отъезда артиста на Запад. Он один из совсем немногих, кому удалось сделать действительно блестящую карьеру за границей: Лейферкус пел в Ковент Гарден и Ла Скала, Опера Бастиль и Венской опере. Он не только отметился практически везде, где должен спеть признанный оперный певец, но и был участником многих оперных фестивалей. В начале ноября певец дал сольный концерт в Малом зале филармонии.

1 ноября знаменитый тенор Роберто Аланья выступил в Михайловском театре с единственным концертом. 
Певец находится в великолепной вокальной и технической форме; он строен, подтянут и переполнен энергией. Его настоящий спинтовый тенор, звонкий наверху и достаточно плотный в нижней части регистра, хорошо наполняет театр. Аланья исполнял традиционный для него репертуар: арии Верди "среднего веса", Гуно, Доницетти, Пуччини.

 Однако порадовала и нетривиальность концертной программы: в знак уважения и симпатии к русской публике он спел Строфы Нерона из оперы Антона Рубинштейна "Нерон". Забавно, но тем самым Аланья как бы "утёр нос" всем русским певцам и руководителям от музыки: эта опера ставилась в России только в XIX веке, и с тех пор у нас только баритоны иногда пели знаменитую "Эпиталаму" ("Пою тебе, бог Гименей!") - а между тем, теноровые Строфы Нерона записаны даже великим Карузо; в исполнении же русских теноров существует только одна запись: солист Императорских театров Лев Клементьев записал их в 1903 и 1909 годах. Кроме этого, Аланья спел развёрнутый и экспрессивный монолог из оперы своего брата Давида "Последний день приговоренного к смерти" - интересный опыт, если можно так сказать, нео-веризма.

Как и водится в концертах подобного рода, была привезена вполне безвестного уровня певица - сопрано из Ирландии Селин Бёрн, показавшая в нескольких ариях и дуэтах ужасное владение иностранными языками и весьма посредственные вокальные данные.

В рамках подготовки к гастрольному чёсу (виноват, сезону) в Мариинском театре прошла премьера одноактных опер, данных в один вечер: "Алеко" Рахманинова и "Иоланты" Чайковского. 

 Постановщик Мариуш Трелиньский был уже известен питерским меломанам своими постановками "Мадам Баттерфляй" и "Короля Рогера" - и, как говорится, особого подвоха от него не ждали. Однако на премьере впечатления и оценки публики расположились в секторе от недоумения и неприятия до отвращения и возмущения. There is nothing to write home about, как говорят англичане - иными словами, о сценическом решении постановки "Алеко" рассказывать просто нечего.

"Берег реки. Кругом разбросаны шатры из белого и пестрого холста. Направо - шатер Алеко и Земфиры. В глубине - телеги, завешанные коврами. Кое-где разведены костры, варится ужин в котелках. Тут и там - группы мужчин, женщин и детей.

Со времён прогремевших по всему миру концертов троицы теноров Паваротти, Каррераса и Доминго необыкновенный коммерческий успех этого проекта не даёт покоя многим и многим "топ-манагерам" от культуры. Похоже, в Мариинке решили, что в отсутствие в театре артистов, равных по масштабу Паваротти или Доминго, можно взять количеством - и устроили 13 апреля гала-концерт теноров театра. Паноптикум открылся выступлением Дмитрия Воропаева: ноты арии Дона Оттавио из "Дон Жуана" и песни Индийского гостя из "Садко" он сообщил публике гнусаво, тихо и скучно. Захотелось спать. Дремоту разогнал Александр Тимченко - не менее гнусавый, тихенький и поющий "на горлышке" тенор на верхних нотах арий Вертера и Ленского вдруг взвизгивал так, что напомнил мне моего кота, безумно заскулившего от страха в тот момент, когда он, пардон, пописал мимо своего лотка и я решил его наказать. (Кстати, кота я тогда пожалел. С тенором всё сложнее…)

В театре "Санктъ-Петербургъ Опера" в минувшие выходные была дана долгожданная и долго готовившаяся премьера: "Дон Жуан" Моцарта. 

Оформление спектакля, по большому счёту, решено во вполне традиционном ключе - как и всегда у художника В. Окунева, оно красиво, весьма стильно и остроумно. Вопросы вызывают лишь некоторые режиссёрские находки: например, столь же глубокомысленное, сколь и бессмысленное "путешествие" люстры в ансамбле масок у Дон Жуана в доме: она медленно опускается до пола, затем вновь плавно уезжает вверх. Разочаровывает и сцена со статуей Командора: собственно памятник скрыт за занавесочкой (кстати, постоянной участницей многих сцен), разделяющей сцену на две половины: видимую и невидимую для зрителя, а Лепорелло вынужден сновать туда-сюда: то к "statua gentilissima del gran Commendatore", то обратно к Дону Джованни. Вообще, спектакль можно разделить на две части: "придуманное режиссёром" и собственно оперу Моцарта.

В минувшее воскресенье ежегодный фестиваль «Дворцы Петербурга» завершился эффектной кодой: концертом американской оперной дивы, сопрано Рене Флеминг. В США певица рекламируется довольно агрессивно, эксклюзивную приму звукозаписывающей компании «Decca» там часто именуют «золотым стандартом сопрано» и прочими броскими эпитетами. Теперь же питерские меломаны – точнее говоря, та их часть, что сумела купить или «достать» билеты в арендованный по такому случаю фестивалем Михайловский театр – смогли составить о певице собственное мнение. 

 Программу первого отделения (две арии Манон из оперы Пуччини «Манон Леско» и ещё две арии Манон, но уже из «Манон» Жюля Массне) можно было бы назвать изящной, если бы не увертюра к оперетте Оффенбаха «Орфей в аду», непонятно с какого перепугу вклинившаяся в оперную программу.

Нельзя не отметить и другое: подобные концерты уже давно стали «обязательными мероприятиями» для той части публики, которую мы привычно зовём «новыми русскими».

В Петербурге состоялся первый концерт звезды мировой оперы, аргентинского тенора Хосе Куры. Почему же поклонники оперы после концерта вспоминали бочку мёда с ложкой дёгтя? 

Первое, о чём говорили все меломаны, которым посчастливилось попасть на концерт знаменитого аргентинца - это обман. "На афишах было написано "Гала-концерт Хосе Куры" - а вместо этого нам подсунули концерт солистов Михайловского при участии знаменитого тенора!" - примерно так можно выразить суть всех претензий. Безосновательными их не назовёшь: за весь концерт Кура спел четыре сольных фрагмента и один дуэт. Зато солисты, хор и оркестр Михайловского были представлены в изобилии почти чрезмерном. Практически весь первый акт как будто бы шла репетиция грядущей постановки "Паяцев": на сцене без декораций пребывал хор без костюмов, одетый пёстро и буднично, "по гражданке". Повседневная одежда как будто иллюстрировала "рабочее" состояние этой партитуры: оркестр играл "не вместе" и грязно, хор пел вразброд и нестройно.

В начале первого отделения Хосе Кура спел баритоновый "Пролог" из "Паяцев", сразу показав публике, что и на середине, и в нижнем регистре его голос звучит вполне богато и очень наполненно. Затем довольно долго демонстрировал своё неблагополучие хор, после чего арию Недды спела Светлана Мончак - обладательница очень хорошего лёгкого сопрано.

ВНОВЬ ПРАЗДНИК НА КАРЕТНОМ
В "Новой опере" впервые поставили "Севильского цирюльника"

Как бы предчувствуя наступление тоскливого и долгого осенне-зимнего периода, московская Новая опера решила порадовать публику новой постановкой - веселой, живой, динамичной. Впервые в своей истории театр взялся за "Севильского цирюльника" Россини - безусловный шлягер всех времен и народов. В последнее время театр все чаще обращается к мейнстримному репертуару, что, как представляется, несколько противоречит концепции его основателя. В некотором смысле Новая опера теряет свое лицо, перестает быть "новой" - той, которая осваивала доселе неизвестные России и Москве произведения, такие как "Мария Стюарт" Доницетти, "Двое Фоскари" Верди, "Валли" Каталани или "Гамлет" Тома. С другой стороны, для любого театра пройти мимо самых значительных произведений мировой оперной литературы - трудно: певцам хочется петь популярное, слушателям хочется слышать то же самое. 

или Авангард второй свежести

В рамках блиц-фестиваля «Новые горизонты» в концертном зале Мариинского театра прошёл концерт знаменитой скрипачки Татьяны Гринденко и её ансамбля “Opus-Posth”.

 Татьяна Гринденко начала заниматься музыкой с 6 лет в Харькове, затем в Санкт-Петербурге и позже – в в Центральной музыкальной школе в Москве. В 8 лет сыграла свой первый концерт с оркестром. Закончила Московскую государственную Консерваторию им. Чайковского. Скрипачка неизменно добивалась успехов на международных конкурсах, завоевав Первую премию и Золотую медаль Всемирного конкурса молодых исполнителей в Софии, Первую премию Международного конкурса имени Венявского в Польше и лауреатское звание на IV Международном конкурсе имени Чайковского в Москве.

С этого времени Татьяна Гринденко ведет активную концертную деятельность, играет с ведущими советскими и европейскими оркестрами.

Смазанное вступление меди в "Вознесении" Мессиана в концертном зале Мариинки ознаменовало не только начало дежурного концерта (который, кстати, начался с тридцатиминутным опозданием), но и открытие очередного фестиваля "Новые горизонты", который проводится в Мариинке во второй раз. Если не считать подвёрстанный в фестивальную афишу спектакль "Братья Карамазовы", премьера которого прошла в прошлом сезоне, блиц-фестиваль продлится всего 4 дня, а затем пройдут ещё несколько концертов - но уже в декабре. Такой вот "разрезной" праздник музыки. 

Надо сказать, что неточное вступление медной группы в самом начале стало единственной помаркой в исполнении "Вознесения" французского композитора Оливье Мессиана, столетний юбилей которого отмечается в этом году во всём мире.