В рамках подготовки к гастрольному чёсу (виноват, сезону) в Мариинском театре прошла премьера одноактных опер, данных в один вечер: "Алеко" Рахманинова и "Иоланты" Чайковского. 

 Постановщик Мариуш Трелиньский был уже известен питерским меломанам своими постановками "Мадам Баттерфляй" и "Короля Рогера" - и, как говорится, особого подвоха от него не ждали. Однако на премьере впечатления и оценки публики расположились в секторе от недоумения и неприятия до отвращения и возмущения. There is nothing to write home about, как говорят англичане - иными словами, о сценическом решении постановки "Алеко" рассказывать просто нечего.

"Берег реки. Кругом разбросаны шатры из белого и пестрого холста. Направо - шатер Алеко и Земфиры. В глубине - телеги, завешанные коврами. Кое-где разведены костры, варится ужин в котелках. Тут и там - группы мужчин, женщин и детей.

Со времён прогремевших по всему миру концертов троицы теноров Паваротти, Каррераса и Доминго необыкновенный коммерческий успех этого проекта не даёт покоя многим и многим "топ-манагерам" от культуры. Похоже, в Мариинке решили, что в отсутствие в театре артистов, равных по масштабу Паваротти или Доминго, можно взять количеством - и устроили 13 апреля гала-концерт теноров театра. Паноптикум открылся выступлением Дмитрия Воропаева: ноты арии Дона Оттавио из "Дон Жуана" и песни Индийского гостя из "Садко" он сообщил публике гнусаво, тихо и скучно. Захотелось спать. Дремоту разогнал Александр Тимченко - не менее гнусавый, тихенький и поющий "на горлышке" тенор на верхних нотах арий Вертера и Ленского вдруг взвизгивал так, что напомнил мне моего кота, безумно заскулившего от страха в тот момент, когда он, пардон, пописал мимо своего лотка и я решил его наказать. (Кстати, кота я тогда пожалел. С тенором всё сложнее…)

В театре "Санктъ-Петербургъ Опера" в минувшие выходные была дана долгожданная и долго готовившаяся премьера: "Дон Жуан" Моцарта. 

Оформление спектакля, по большому счёту, решено во вполне традиционном ключе - как и всегда у художника В. Окунева, оно красиво, весьма стильно и остроумно. Вопросы вызывают лишь некоторые режиссёрские находки: например, столь же глубокомысленное, сколь и бессмысленное "путешествие" люстры в ансамбле масок у Дон Жуана в доме: она медленно опускается до пола, затем вновь плавно уезжает вверх. Разочаровывает и сцена со статуей Командора: собственно памятник скрыт за занавесочкой (кстати, постоянной участницей многих сцен), разделяющей сцену на две половины: видимую и невидимую для зрителя, а Лепорелло вынужден сновать туда-сюда: то к "statua gentilissima del gran Commendatore", то обратно к Дону Джованни. Вообще, спектакль можно разделить на две части: "придуманное режиссёром" и собственно оперу Моцарта.