Сан-Ремо, лето. Здесь, на море, время проходит однообразно. Встаю рано, чтобы сделать распоряжения по дому и приготовить завтрак, а завтракаем мы почти всегда на воде. У нас небольшое, очень симпатичное судно "Пиппотто", где можно даже готовить. Имеются две кабины и ванная, а на палубе удобно загорать. Длина судна тринадцать метров, оно пригодно и для рыбной ловли. Конечно, это комарик в сравнении с "Кристиной" (знаменитой яхтой Онассиса), но Мария все равно великолепно отдыхает тут. Уходим в море, бросаем якорь в какой-нибудь бухте далеко от нескромных глаз, от шума, от толпы, купаемся, едим и принимаем солнечные ванны.
Мария поразительно плавает, Джузеппе, напротив, больше любит вести судно и очень хорошо плавает под водой. У Марии тоже есть костюм для подводного плавания. Живя с Онассисом на корабле, на островах, она научилась всему, что надо уметь, живя в море. Нам приятно и радостно видеть, что она тут счастлива. Замечаем, что после нескольких недель такой спокойной жизни в нашей семье, окруженная любовью и заботой, она постепенно приходит в себя, поправилась, стала свежо выглядеть.

Сан-Ремо, лето. Лето пролетает быстро и спокойно. Нам хорошо на нашем судне. Мария счастлива. Иногда она до смерти пугает нас, потому что уходит под воду на несколько минут, долго не поднимаясь, чтобы глотнуть воздуха. Тогда меня охватывает паника, и я посылаю Джузеппе посмотреть, что там происходит. Боже мой, если б она могла точно так же контролировать свое дыхание и при пении, то сейчас пела бы еще лучше, чем прежде.
Вечером дома, после целого дня, проведенного на солнце, в морской воде, на чудесном воздухе, она совсем расслаблена. Принимает душ, а потом долгие часы проводит перед телевизором. Смотрит все подряд, ее устраивает любая программа. Есть и какие-то особо любимые еженедельные передачи, и она точно знает, что и когда ей надо включить.
Мы с Джузеппе иногда пытаемся присоединиться к ней, однако я нередко покидаю их под предлогом, что надо заняться домашними делами или детьми. Бедный Джузеппе, он засыпает перед экраном, и это приводит ее в бешенство. Она хочет, чтобы и тут он составлял ей компанию, ежеминутно требуя его внимания.

Сан-Ремо, лето. Вчера, слушая вместе старые записи, сделанные во время спектаклей, когда Джузеппе и Мария выступали вместе, вдруг откуда ни возьмись появилась и та самая знаменитая Травиата Висконти в "Ла Скала", в которой Джузеппе отказался петь сразу же после первого и единственного спектакля.
Мы с ним переглянулись, подмигнув друг другу, но Мария - а она умнее самого дьявола - заметила нашу реакцию и сказала:
- Знаю, знаю. Тут я похожа на мяукающую кошку. Но через год я все изменила, и по-моему, стало лучше. И туфли, что летали по сцене перед арией "Sempre libera" в первом акте, и многое другое, это все придумал Лукино, вы же помните. И вокальный рисунок партии в следующем году я переосмыслила по-своему. Публике это тоже больше понравилось.

30 ноября. В Лондоне начинается, наконец, запись дуэтов из "Любовного напитка", "Дон Карло" и "Отелло".
2 декабря Марии исполняется пятьдесят лет.Джузеппе спрашивает, что мы можем подарить ей. На мне толстая, витая, золотая цепочка с ляпис-лазурью, которую муж преподнес мне несколько лет назад. Он рассматривает ее, протягивает руку, приподнимает на моей шее и говорит:
- Почему бы не подарить ей это?
Ни минуты не колеблясь, отвечаю:
- Конечно, ей понравится. Это очень красивая вещь. Она и мне очень нравилась.
Вот так мы еще раз осчастливили Марию, которая очень любит получать подарки. Просто смешно, как эта женщина, у которой ни в чем нет недостатка, начинает волноваться, когда получает любой пустяк, лишь бы это был подарок. Даже простая ленточка делает ее счастливой.

Нью-Йорк, 30 декабря. В день рождения Лизы мы собрались на ужин в ресторане "Кво вадис". В рождественскую ночь Мария оставила у двери в мою комнату-гардеробную пакетик с запиской для меня и подарок Луизе. Пишет, что не хотела, чтобы во время раздачи подарков произошла какая-нибудь путаница. Подарила мне маленькое сердечко с крохотными бриллиантами, которое можно подвесить на цепочку.

Сан-Ремо, январь 1973. Узнаем по радио о трагической смерти Александра Онассиса, сына греческого судовладельца. Ему исполнился двадцать один год. Первая реакция Марии:
- Так ему и надо.
Она имеет в виду отца, очевидно. Джузеппе, как всегда, когда сталкивается с ее нетерпимостью и мстительностью, останавливает ее:
- Не говори так, Мария.

Апрель 1973. Наконец "Сицилийская вечерня" вышла на сцену. Режиссура оперы была очень трудной: Гуи заболел, Гавадзени отказался дирижировать, если Джузеппе будет постановщиком. Наконец нашелся дирижер, который согласился. Огромный успех у публики, но критика оказалась суровой. По правде говоря, декорации Сассу, весьма дорогостоящие, не понравились никому. Джузеппе занимался мизансценами массовки, и ему удалось сделать кое-что интересное. Мария работала в основном с Кабаиваньской. Да, режиссером немыслимо стать в одночасье.
Нельзя утверждать, что это спектакль был грандиозным.
Снова возвращаюсь к этой теме. Надо бы прояснить историю с "Сицилийской вечерней". Хоть я и признаю, что спектакль получился не грандиозный, все же не во всем виноваты Джузеппе и Мария. Они работали усердно, но вокруг них многое не работало. И времени было мало - только десять дней на репетиции (а известно, что Висконти или Дзеффирелли требуют больше месяца). Не действовали как следует новые механизмы, так как техники не были с ними знакомы. Поэтому перемены декораций длились нескончаемо долго.

Милан, июнь. Мария в Париже, мы с Джузеппе вернулись в Милан.
Нашла Луизу в очень тяжелом состоянии. Она мучительно переносила курсы химиотерапии, которые надо было проводить. Кроме того, ей будут делать небольшую операцию на груди - необходимо вырезать кисту.
Она горячо любит своего Ренцо, студента, будущего инженера, который все время проводит с нею и сопровождает ее в Институт опухолей, когда приходится делать сложные уколы, съедающие ее печень. После таких визитов она по меньшей мере дня два лежит совершенно без сил и мучается от ужасных приступов тошноты.
Для меня истинное мучение, что не могу постоянно быть рядом с нею, но Джузеппе выставляет свои требования, и присутствие Марии в нашем доме обязывает меня делать то, без чего я спокойно могла бы обойтись.

Милан, сентябрь 1973. Мария узнала, что Тебальди и Корелли готовятся к joint recitals c Горлинским, менеджером Каллас и Ди Стефано.
Катастрофа! Мария вне себя. Они позвонили мне из Парижа десятого и сказали, что отменили концерт, который намечен в Лондоне на 22-е. Я прекрасно понимаю, что концерт отменен только из-за плохого настроения Марии, ее капризов. Джузеппе привык строить планы и принимать решения сам, а теперь, оказывается, должен во многих случаях считаться с ней. Это его шокирует.
Вернувшись в Милан, я заметила, что она вся встревоженная, нервная и неуверенная в себе. Он тоже озабочен, задумчив.
Они работают все интенсивнее, Джузеппе иногда даже резок с ней. Мария выходит после занятий совсем измученная. Делаю все, что могу, пытаясь успокоить ее, развеять тяжелые мысли.
- Мария, отчего бы тебе не послать все это к черту? - спрашиваю ее.
- Нет, я должна идти вперед ради самой себя, чтобы взять реванш! - сердито кричит она в ответ.

Милан, октябрь 1973. Мария вернулась с нами в Милан, подготовиться к записи пластинки с любовными дуэтами для фирмы "Филипс".
Голос ее действительно стал звучать намного лучше. Снова заработало дыхание, выразительнее сделались фразы и общая фразировка, и ее очень вдохновляла мысль сделать что-то серьезное вместе с Джузеппе.
Каждый день репетируют с пианистом. Они проходят дуэты, начинают утром и кончают затемно. Поют, записывают и слушают. Один наш американский друг Дев Дейн, любитель оперы, который часто бывает у нас, фиксирует все, что они поют. Он знаток, специалист по записи. Аппаратуры у нас в доме достаточно, и все идет как нельзя лучше.
К счастью, наша квартира на виа Оменони расположена в старинном, отлично построенном здании с очень высокими потолками и толстыми стенами. Вокруг дома находятся разные фирмы и профессиональные студии, и никто не мешает друг другу. После пяти, когда все расходятся, Мария и Джузеппе поют до самого вечера. С балкона видно, как на площади Бельджойозо останавливаются послушать кучки прохожих.
Мария трудится упорно, внимательно прослушивает все записи. Она сама и критик, и судья каждого слова, каждой фразы.

Мюнхен, октябрь 1973. Следующие концерты также прошли хорошо. Бесконечные переезды.
Начинаю замечать, что мое присутствие раздражает Марию. Еще вижу, что отношения между ней и Джузеппе сделались напряженными, обостренными. Она жалуется, что он специально поет все громче и громче, чтобы закрыть ее голос. Смешно слушать, хотя бы потому, что голос Ди Стефано уже не такой, как прежде. Ему тоже уже не тридцать, и все больше приходится стараться, чтобы выдержать дыхание. Голос еще крепкий и здоровый, к счастью, его продолжают записывать на пластинки. Несомненно, он еще очень хороший певец, но годы ушли. Как же она могла даже на миг допустить, что Джузеппе хочет "закрыть" ее, после стольких занятий с ней и такой любви, какую вложил в работу, стараясь помочь ей? Это противоречило бы даже его собственным интересам. Любой имеющий хоть каплю здравого смысла, понимает это. Если Мария снова поет, и поет замечательно, то это заслуга моего мужа, поверившего в нее и в возможность вернуться на сцену.