МАРИЯ КАЛЛАС - МОЙ ВРАГ#57

30 ноября. В Лондоне начинается, наконец, запись дуэтов из "Любовного напитка", "Дон Карло" и "Отелло".
2 декабря Марии исполняется пятьдесят лет.Джузеппе спрашивает, что мы можем подарить ей. На мне толстая, витая, золотая цепочка с ляпис-лазурью, которую муж преподнес мне несколько лет назад. Он рассматривает ее, протягивает руку, приподнимает на моей шее и говорит:
- Почему бы не подарить ей это?
Ни минуты не колеблясь, отвечаю:
- Конечно, ей понравится. Это очень красивая вещь. Она и мне очень нравилась.
Вот так мы еще раз осчастливили Марию, которая очень любит получать подарки. Просто смешно, как эта женщина, у которой ни в чем нет недостатка, начинает волноваться, когда получает любой пустяк, лишь бы это был подарок. Даже простая ленточка делает ее счастливой.

Лондон, декабрь 1972. Ужин в честь дня рождения Марии дает фирма ЭМИ. В числе приглашенных Ава Гарднер и Рудольф Нуриев.
Меня поразила Ава Гарднер - дряхлая, пьяная, с мешками под глазами, растерянная, слезливая. Было очень жалко смотреть на нее. Она без конца посылала воздушные поцелуи Джузеппе, сидевшему на другом конце стола рядом с Марией. Столь непохожа такая Гарднер на великолепную актрису, какую я привыкла видеть на экране. А между тем, и ей всего лишь пятьдесят лет.
Вернувшись в гостиницу, Мария нашла срочное сообщение от старшей сестры из Афин. Отец при смерти и хочет поговорить с нею по телефону.
- Звони сейчас же, - сказал Джузеппе. Она высокомерно отказалась. Заявила, что не желает иметь ничего общего со своей семьей.
Я не верила собственным ушам. Джузеппе настаивал и в конце концов убедил ее.
Поговорив по телефону, Мария, заплаканная, сказала, что попрощалась с ним.
- Спасибо тебе, Джузеппе, - добавила она.
Эта женщина полна противоречий. Ей просто необходимо иметь рядом кого-то, кто руководил бы ею, помог понять саму себя, разобраться в своих чувствах, ибо она чаще всего действует, как подсказывает инстинкт. Окажись рядом с нею такой человек, возможно, у нее была бы более счастливая жизнь. Конечно, ни Менегини, ни Онассис не сумели сделать из нее уверенную женщину. Ночью раздался роковой звонок: Георг Калогеропулос (такова настоящая фамилия Марии) скончался.
Мне показалось, что передо мной разыгрывается сцена из подлинной античной трагедии. Мария, в своем обычном кафтане до самого пола, драматически бросалась обнимать Джузеппе, потом меня и снова Джузеппе, благодаря его за то, что заставил ее вовремя позвонить отцу.

Нью-Йорк, декабрь. Мы с Джузеппе, Мария, Луиза со своим другом Ренцо и Флория приехали в Нью-Йорк. Дети отправились в Бронкс к бабушке и дедушке. Пиппетто здесь уже давно. Мы отправили сына за океан сразу после его избиения в Милане.
На этот раз мы с мужем не можем, как обычно, остановиться в доме Джо и Личии Джимма Албанезе в Манхеттене - семнадцать комнат на Парк Авеню. Мария не хочет оставаться одна в квартире своего крестного отца Леонидаса Лантзуниса, где обычно живет, когда приезжает в Нью-Йорк.
Этот греческий господин - знаменитый нью-йоркский врач. Сейчас он во Флориде, где проводит зимние каникулы. Мы поехали к нему. В нашем распоряжении его квартира, весьма скромная, по правде говоря. В небольшой гостиной на софе в форме боба приютился Джузеппе, ему, бедняге, приходится спать совсем скрючившись. В master bedroom, в главной (и единственной!) спальне, спит Мария, а я - на раскладушке в гардеробной, примерно метра три на четыре. Как всегда, приспосабливаюсь.
В канун Рождества мы все отправляемся в Бронкс. Мария сияет. Это, наверное, первое Рождество в ее жизни, которое она проводит в настоящей семейной обстановке. Все как полагается - ясли, елка в гостиной, заваленной подарками для всех. Конечно же, пельмени в бульоне, фаршированная индюшка, яблочный пирог, пончики с медом, разноцветные конфеты и засахаренные фрукты, отчего дети в восторге. В доме царит необыкновенное согласие. На душе у всех светло и спокойно.
Думаю, Мария действительно довольна, что ощутила в нашем семейном кругу то, чего никогда не знала прежде. На фотографиях, какие мы сделали тогда, видно радостное и удовлетворенное выражение на лице этой женщины, никогда не знавшей семейных радостей.
Мы с Джузеппе хотим побыть немного одни. Переезжаем к Джимма. Спим наконец на удобной супружеской кровати. Мария звонит нам даже ночью. Видно, она и в самом деле не выносит одиночества.