ГЛАВНАЯ ОБМЕН БАННЕРАМИ ССЫЛКИ ССЫЛКИ НА МУЗЫКАЛЬНЫЕ САЙТЫ О ПРОЕКТЕ

НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ#3

Без сомнения, подобная «свобода» — слишком дорогая расплата за все ограничительные правила, установленные сонмом ортодоксов. Все это позволяет нам понять, почему к додекафонной технике сильнее прочих устремились только те из молодых, у которых дар творческого воображения имелся в меньшей мере, чем у остальных. Кроме того, недопустимо забывать, что слушатель воспринимает музыку по вертикали и что любые самые изобретательные, сложные контрапунктические комбинации теряют всякий смысл и превращаются в элементарные фокусы, если в них нарушена логика определенных закономерностей.
Подробней

НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ#4

Года два-три назад один журнал провел опрос. Примерно двум десяткам композиторов из числа современников Мессиана было предложено ответить, действительно ли он талантлив. Это мне напоминает о том, что происходило лет тридцать назад в зале Гаво, когда целый синклит авторитетов занимался там выяснением отношения публики к некоему молодому композитору, знакомому мне до мельчайших подробностей...

Лишь один из защитников этого молодого человека дерзнул связать его имя с бетховенским, и тотчас же вся клика критиков едва не растерзала по ошибке на клочки какого-то несчастливца, который первым подвернулся ей под руку. А кому-то другому милостиво посоветовали отправиться подальше лет на десять, чтобы созреть под сенью пальм.
Подробней

НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ#5

Б. Г. Среди современного Мессиану поколения он далеко, однако, не единственный из крупных композиторов. Кроме него, есть еще многие: Дюрюфле, Дютийе,Галлуа-Монбрюн, Лесюр, Жоливе, Бодрие, Ландовски, Жан Франсе, Ривье...

А.О. В скромной по размерам книге, где все сосредоточено вокруг проблемы композиторского мастерства, вряд ли может идти речь о многочисленных композиторах того поколения, которое последовало за нашим, и еще менее возможно здесь анализировать их сочинения. И все же не могу отказать себе в удовольствии упомянуть о присущей Андре Жоливе грубоватой терпкости, которая, однако, прекрасно уживается у него с нежностью, а также о силе подлинного драматизма, проявленной Марселем Ландовски в «Иоанне Грозном» и в его произведении «Смех Нильса Хавериуса». Единодушное одобрение и критики и публики справедливо заслужил Реквием Дюрюфле.
Подробней

НАСТОЯЩЕЕ И БУДУЩЕЕ#6

Перечитаем еще раз то, что справедливо отмечал Стравинский в своей «Музыкальной поэтике»:

«Пропаганда музыки всеми возможными средствами — вещь сама по себе превосходная. Но распространять это искусство наспех, без соответствующих мер предосторожности, предлагать его вниманию широкой публики, не подготовленной иной раз к его пониманию, — это значит питать данную публику пищей абсолютно несъедобной. Прошли те времена, когда Иоганн Себастьян Бах радостно пускался в длительное путешествие пешком, для того чтобы услышать игру Букстехуде. В наши дни радио поставляет нам музыку на дом в любой час дня и ночи и освобождает слушателя от всех хлопот, кроме необходимости нажать определенную кнопку. Однако невозможно достичь понимания музыки и нельзя его совершенствовать без соответствующих упражнений. Здесь, как и в любой другой области, бездеятельность ведет к окостенению, к атрофии способностей.
Подробней

Viva Verdi!

Не так сложно оперу написать, как её поставить -
даже если она была написана по заказу театра.


"У меня в голове есть один сюжет, который - если бы власти разрешили - стал одним из величайших творений современного театра", - писал Верди своему либреттисту Франческо Мария Пьяве в 1849 году, обсуждая свои идеи насчёт оперы, которые, в конечном итоге, воплотились в оперу "Риголетто". Этот "сюжет" был пьесой Виктора Гюго "Король забавляется", запрещённой французским правительством сразу же после премьеры в 1832 году, а под "властями" Верди подразумевал военную цензуру Венеции, в то время - одной из провинциальных столиц Австро-венгерской империи. Задумав оперу на сюжет Гюго, Верди начинал одну из своих наиболее яростных схваток с запретами и цензурой: вторая, примерно на десять лет позже, разыгралась вокруг оперы "Бал-маскарад".
Подробней

Viva Verdi!#2

История появления оперы "Бал-маскарад" во многих аспектах была даже более экстраординарной. Сочинение было заказано неаполитанским театром "Сан Карло"; премьера планировалась в начале 1858 года. Сюжет казался вполне "благонадёжным": Верди и либреттист Антонио Сомма решили переработать уже существовавший текст, драму "Gustave III ou le Bal Masque" Эжена Скриба, написанную в 1833 году. Сюжет был хорошо знаком итальянской публике по популярной постановке 1843 года "Il Reggente" Саверио Меркаданте; он свободно базировался на некоторых исторических фактах.

В марте 1792 года шведский король Густав III был застрелен на маскараде в Стокгольме. Густав стремился к обузданию власти шведского дворянства, а его убийцей был враждебно настроенный к королю министр по имени Анскарстрём. Верди и Сомма последовали сюжетной линии, предложенной Скрибом: Анскарстрём якобы подозревал свою жену Амелию в романтических отношениях с королём.
Подробней

ДЖАКОМО МЕЙЕРБЕР

ДЖАКОМО МЕЙЕРБЕРИ. И. СОЛЛЕРТИНСКИЙ
ЛЕНИНГРАДСКАЯ ФИЛАРМОНИЯ
1936


 Иван Иванович СОЛЛЕРТИНСКИЙ (1902-1944), российский музыковед, литературовед и театровед, был человеком с просто феноменальной памятью, знал двадцать языков, был необыкновенно эрудирован в истории литературы, философии, музыки и театра - и, помимо всего перечисленного, обладал необыкновенным остроумием. Исследователь и пропагандист отечественного и зарубежного театрального искусства, Соллертинский был лектором (с 1929 г.), а с 1940 года - художественным руководителем Ленинградской филармонии.
Профессор Ленинградской консерватории (с 1939 г.), он внес важный вклад в разработку проблем симфонической драматургии и оперного либретто.
Соллертинский окончил Институт истории искусств и романо-германское отделение ЛГУ (1924 г.), учился в аспирантуре. С начала 1920-х годов преподавал в Хореографическом училище, Театральном институте, Институте истории искусств (история музыкального театра), Педагогическом институте, в Консерватории.
Подробней

ДЖАКОМО МЕЙЕРБЕР#2

В одной из многочисленных бесед Гете с Эккерманом как-то зашла речь о музыке к "Фаусту". - Я все же не теряю надежды, сказал Эккерман, что к "Фаусту" будет написана подходящая музыка.
- Это совершенно невозможно, - ответил Гете. - То отталкивающее, отвратительное, страшное, что она местами должна в себе заключать, противоречит духу времени. Музыка должна бы быть здесь такого же характера, как в "Дон Жуане"; Моцарт мог бы написать музыку для "Фауста". Быть может, это удалось бы Мейерберу, но едва ли он будет иметь охоту взяться за что-либо подобное; он слишком тесно связал себя с итальянскими театрами.
(Эккерман. "Разговоры с Гете в последние годы его жизни", запись от 12 февраля 1829 г.)

Эта высокая и парадоксальная оценка Мейербера со стороны патриарха немецкой литературы, современника Бетховена и Шуберта (впрочем, так и не сумевшего постигнуть их творчество), в дальнейшем неоднократно вызывала недоумения у музыкантов XIX столетия.
Подробней

ДЖАКОМО МЕЙЕРБЕР#3

ПРЕЖДЕ всего - какой национальной культуре принадлежит Мейербер? Уже современники затруднялись ответить на этот вопрос. Мейербер - типичный европейский космополит, как в быту, так и в творчестве. "В его музыке мелодика итальянская, гармония - немецкая, а ритмика - французская", так исстари повелось аттестовать творческую продукцию Мейербера.
Жизненные условия крайне способствовали тому, чтобы композитор превратился в "гражданина Европы". История музыки знает много трагических биографий. Назовем Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шумана, Гуго Вольфа, Малера, Мусоргского, в известной мере - Вагнера. Среди этих имен Мейербер выступает баловнем судьбы, настоящим счастливцем.
Подробней

ДЖАКОМО МЕЙЕРБЕР#5

МЕЙЕРБЕР не ошибся: именно Париж дал ему мировую известность. Подобно Гейне и Оффенбаху, в Париже Мейербер нашел вторую родину.

Париж этих лет представлял собой великолепное и увлекательное зрелище. Франция быстро оправлялась от поражений 1814-1815 гг. Подавленность, имевшая место в первые годы Реставрации, сменилась тайным и даже открытым брожением умов. Правда, еще царила "мировая скорбь", еще зачитывались байроновскими поэмами, еще бредили Чайльд-Гарольдом; но это была скорее литературная мода. Бурбоны доживали последние сроки: их непопулярность была ясна малым детям. Либеральная буржуазия воспряла духом.
Банкиры действовали вовсю, субсидируя подготовляющуюся ликвидацию монархии Карла X. Рождалась "Наполеоновская легенда", прославляющая героическое прошлое. Еще живы были ветераны Сен-Жан-д'Акры, Маренго и Аустерлица.
Подробней