"Разумеется, вы хотите узнать, почему я закончила свою карьеру?" - спрашивает Анита Черкветти после почти часового разговора у неё дома в предместьях Рима. Конечно, она права - её легенда во многом зиждется еще и на том факте, что сопрано внезапно прекратила блистательно развивавшуюся карьеру в возрасте двадцати семи лет (после серии спектаклей "Нормы" в Барселоне в 1958 году). Затем, через год, она ненадолго вернулась на сцену - и исчезла снова. Бесспорно, это одна из самых коротких великих карьер в истории оперы ХХ века: девять лет, из которых только четыре - с дебюта во Флоренции (Набукко с Туллио Серафином) до последних спектаклей "Нормы" в 1958 - она постоянно работала в театрах и постановках экстра-класса.

"ДОН КАРЛОС" в Цюрихе:

Вряд ли кто бы осмелился назвать "Дон Карло" лучшей оперой Верди, невзирая на некоторую широту выбора: на протяжении чуть более двадцати лет Верди неоднократно обращался к этому сочинению, в результате чего на сегодня мы имеем пять версий оперы, ни одну из которых нельзя, положа руку на сердце, назвать совершенной. И критики, и горячие поклонники этой оперы - все по-своему правы, горячо описывая как очевидные недостатки "Дон Карло", так и несомненные достоинства… Практически, с конца 50-х - начала 60-х годов сценические постановки и записи различных редакций этой оперы стали общей практикой, если не рутиной всех европейских и заокеанских оперных театров. Так называемые "модерновые", "осовремененные" постановки мрачновато-колоритной средневековой оперы "Дон Карлос" тоже давно стали общим местом...

“Позавчера прошёл прекрасный перформанс!” – преданная пресса писала. – “Популярный победитель партитур превосходно продирижировал «Патетической»; позднее – «Пасторальной». Понеистовствовала публика признательно! Пришедший писатель почёл происшедшее потрясающим”… Положим, полуправда; приоритеты порой противоположны. Примеры попадались повсюду: поражённый, папа пнул пасынка-полудурка: «понял, пентюх, правила проведения пятиголосных песнопений?» – «Покрасовался полуграмотный паяц похабно!» – поправее пара пианистов, подчёркнуто погромче произносилось. – «Прелестное пьяно!» – полусумасшедшая поклонница причмокивает, прослезившись. Плыла по проходам пучеглазая примадонна – пышная, перезревшая; преданно придыхая, поднесла петуньи; полуубнулась призывно. «Понятно!» – подмигнул приятель певицы, подлец преизрядный. – «Планирует петь премьеру “Пиковой”, потому прогибается перед подиумом»… 

ГАЛИНА ГОРЧАКОВА:
"ГЕРГИЕВ - ЭТО МОНСТР!"

Когда я впервые увидел Галину Горчакову, входящую в лиссабонский отель "Барселона", то вздохнул с облегчением. То не была капризная дива, пришедшая для интервью - но приветливая и улыбчивая женщина, просто одетая и несущая в руках несколько пакетов из магазинов - возможно, наполненными португальскими сувенирами. "Простая" было одно из наиболее употребимых ею слов при описании себя - несомненно, правильным. Она говорила прекрасным, богатым голосом с явным славянским акцентом. Её слова передавали её жёсткую волю и убеждения, а более всего - глубокую любовь к опере, что всегда была главным приоритетом в её жизни. В своих речах она всегда была порывиста и импульсивна, часто прибегая к выразительным жестам, чтобы пояснить свою мысль. Горчакова с самого начала предупредила меня, что будет откровенна. Кто-то, может, и найдёт её заявления крайне противоречивыми, но они были изложены без намёка на горечь. Она была куда менее мстительна, чем Турандот, рубящая головы принцам - скорее, непонятая Тоска, старающаяся найти некие причины за занавесом её нынешней карьеры.

12 февраля 2003 года, в день своего рождения ушёл от нас прекрасный певец, выдающийся педагог и очень хороший человек Евгений Гаврилович Кибкало.

Для нас, его студентов, он был не просто учителем. Он был другом, товарищем, наставляющим нас не только в методике пения, но и в человеческом смысле. Мы учились у него искренности, прямоте, правильной оценке всего происходящего вокруг нас, доброте и отзывчивости. Это всё было в нём. Иногда он казался нам почти сверхчеловеком, ибо такого количества положительных качеств в простом человеке просто не бывает. В день смерти Евгению Гавриловичу исполнился 71 год.

Он прожил достаточно долгую и интересную жизнь. Родился в 1932 году в Киеве, но до своего совершеннолетия жил в деревне. При участии в хоре у него обнаружили голос (как тогда думали - бас) и отправили его для обучения в Москву. Сюда Кибкало явился в форме лётного училища, в котором учился на Украине - другой одежды у него просто не было. Его приняли в консерваторию в класс Ивана Назаренко. Приняли его как баса. Это было просто объяснить - у него был потрясающий низ. Так иногда, на уроках, он демонстрировал нам свободно берущуюся ноту "ля" контроктавы - не всякий бас сможет добраться до такой ноты.

Эти подробные дневниковые записи Марии Ди Стефано, которая более тридцати лет провела рядом с тенором Джузеппе Ди Стефано, была его женой, другом, чуткой и скромной вдохновительницей, наконец-то проливают свет на последние четыре года жизни Марии Каллас, интереснейший и драматический период ее жизни, а также на причины ее загадочной смерти. Ни один биограф никогда не смог бы проникнуть в этот "финал" без помощи записок и воспоминаний Марии Ди Стефано.
Я перечитала эти дневники вместе с нею, день за днем, и мы вместе воссоздали и изложили в хронологическом порядке события, которые, объединяя множество известных персонажей, отражают историю и развитие оперного театра Италии и Америки между сороковыми и семидесятыми годами ХХ века. Поэтому подлинным автором этой книги является не только Мария Ди Стефано (американка итальянского происхождения, из Бронкса), но прежде всего сама история оперы - "Метрополитен", легендарного нью-йоркского "Мет", и "Ла Скала"; директора театров и дирижеры - Тосканини и Де Сабата, если назвать только двоих; режиссеры - Висконти и Дзеффирелли, сопрано, тенора, баритоны, басы - Тито Гобби и Личия Албазене, Рената Тебальди и Чезаре Сьепи, Беньямино Джильи и Никола Росси Лемени. А главными персонажами этой книги выступают Джузеппе Ди Стефано и Мария Каллас.

Сентябрь 1948. После первого шока мой отец пришел в себя и научился мириться с новой ситуацией. Думаю, он начинает любить будущего зятя и, конечно, станет его самым страстным поклонником. Теперь, когда все знают, что я невеста Джузеппе, постоянно сижу в театре, слушая его, в партере или в ложе. Скоро он ненадолго расстанется со мной, потому что ему надо ехать в Рио де Жанейро. Там он встретится с Беньямино Джильи. Он говорит, что великий итальянский тенор уже на закате своей славной карьеры. А сам Джузеппе очень недоволен раздутой рекламной кампанией, сопровождающей его прибытие, - его представляют "новой звездой" оперного театра. Джузеппе считает, что такое восхваление его персоны неуважительно для великого Джильи, и сказал, что хочет принести ему извинения за весь этот шум, устроенный вокруг собственного имени. Восхищаюсь тактичностью Беппо, еще и поэтому с каждым днем все больше люблю его.

С другой стороны, иначе и быть не могло. Своего рода blackout, почти всеобщая, возникла из-за скромности артистов. Биографы и хроникеры волей-неволей вынуждены были из кожи вон лезть, чтобы хоть что-то узнать об этом периоде в жизни великого тенора. И только жена Ди Стефано оставалась хранительницей истины, но и она молчала.
Сейчас Мария Ди Стефано - одинокая женщина. Она живет в Милане, в зеленом, аристократическом районе, в квартире площадью в семьдесят квадратных метров, в окружении остатков от того, что составляло обстановку ее миланских вилл в золотые времена - двадцатикомнатного особняка на виа Сан Сиро и целого этажа на виа дельи Оменони поблизости от "Ла Скала" с видом на дом Алессандро Мандзони.
Она все так же красива, полна жизни и по-прежнему сдержанная. Недавно ей исполнилось шестьдесят лет. Она была на семь лет моложе мужа. С Ди Стефано, который проживает в Брианце, она развелась. У нее двое детей. Джузеппе-младший и Флория, трое внуков. Ее вторая дочь Луиза скончалась в двадцать один год от злокачественной опухоли. Это случилось в 1975 году, и годы болезни дочери оказываются в дневнике наиболее трогательными.

ИСТОРИЯ МОЕЙ ЛЮБВИ
Посвящается Луизе

Весной 1984 года во время круиза в Грецию я познакомилась с Дино Кассани, заведующим отделом театра и зрелищ газеты "Коррьере делла сера". Мы говорили, естественно, о театре и музыке.
- Почему бы вам не написать книгу, синьора? - спросил он меня однажды. - Расскажите, как вы видите историю отношений вашего мужа и Марии Каллас.
Слишком занятая прежде своими обязанностями жены и матери, имея всего лишь скромное лицейское образование, с родным языком английским, а не итальянским, я совершенно не ощущала себя писательницей. Кассани я однако не сказала, что всегда вела дневник, с того самого времени, когда познакомилась с Джузеппе, моим мужем, и до того момента, когда рассталась с ним.
Возвратившись после круиза домой, в тиши и одиночестве своего дома я вспомнила о предложении Кассании и стала перечитывать свои записи. У меня сохранились также и газетные вырезки, фотографии, письма, воспоминания - целый архив.

Редакция сайта "Призрак Оперы" сочла возможным и (или) необходимым предпослать публикации следующий эпиграф:
"Зачем жалеешь ты о потере записок Байрона? чорт с ними! слава богу, что потеряны. Он исповедался в своих стихах, невольно, увлеченный восторгом поэзии... Мы знаем Байрона довольно. Видел его на троне славы, видели в мучениях великой души, видели в гробе посреди воскресающей Греции. - Охота тебе видеть его на судне. Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок - не так, как вы - иначе."
А.С.Пушкин - П.А.Вяземскому. 2-я половина ноября 1825 г. из Михайловского в Москву.
(Полное собрание сочинений в 10 томах. Т. 10. М.-Л, 1949, с. 190 - 191.)