Переходя к разговору о сезоне 1953 года, замечу, что Ваше письмо не содержит определенного ответа. Но и в этом случае я могу воспользоваться Вашим участием в новой постановке "Фауста", только если Вы способны забыть все, что ранее происходило на сцене "Метрополитен" и заставляло меня краснеть каждый раз, когда поднимался занавес перед началом оперы. Несмотря на Ваше исключительное вокальное мастерство, "Фауст", который шел на нашей сцене, был наихудшим, какой я когда-либо видел, и потому его совершенно необходимо переделать. Хотите ли принять в этом участие? Если согласны, придется хорошенько поработать. Если нет, скажите прямо…
Сообщите мне, пожалуйста, конкретно и без недомолвок:
а) сможете ли приехать в Нью-Йорк на репетиции 22 декабря, как условились;
б) принимаете или нет предложение, касающееся сезона 1953/54 года…

Милан, 27 декабря 1952. 15 декабря Джузеппе спел в "Ла Скала" под управлением Де Сабата сказочную Богему с Росанной Картери, молодой и необыкновенно красивой сопрано. Так началось его сотрудничество с "Ла Скала".
Вчера, в день Святого Стефано, состоялась премьера Джоконды с Марией Каллас, Эбе Стиньяни и Карло Тальябуэ. Я, как обычно, сидела в царской ложе. Предпочитаю слушать оперу из зала. Здесь лучше акустика и, кроме того, я себя свободнее чувствую, могу вставать, выходить, когда захочется, не скрывать свое настроение. И разумеется, ничто не мешает мне пойти в гримуборную к Джузеппе, если пойму, что необходима ему.
После спектакля я прошла в гримуборную к Марии Каллас поздороваться. На мне был, как и полагается на премьере, вечерний туалет и изумрудное колье от "Фараона". Мария смотрит на меня и замечает:
- Боже милостивый, какие драгоценности!

Удивительно изящная, очаровательная синьора средних лет, необыкновенно элегантная, с потрясающими драгоценностями, в шиншилловым паланкине, с улыбкой протянула руку моему мужу. У нее были иссиня черные волосы и седая прядь на лбу. Какое-то совершенно ирреальное явление.
Джузеппе галантно пропускает синьору вперед, она входит, завязывается разговор, и выясняется, что она из Сальвадора, но итальянка по происхождению, очень любит оперу, живет в Сан Сальвадоре, но и в Риме тоже, естественно. Восхищается пением Джузеппе Ди Стефано и давно мечтала познакомиться с ним. Она пригласила нас к себе на чай через несколько дней. Джузеппе принял приглашение - интересно было познакомиться с ее семьей.
Надо ли пояснять, что это она прислала ему в дар святую Чечилию от "Картье"?
Несколько дней спустя, после спектакля в "Опере" в гримуборную принесли большую коробку от "Булгари". Что происходит, обрадовалась я. Как хорошо иметь таких прекрасных поклонников!

Милан, 13 апреля 1953. Вчера вечером в "Ла Скала" был большой праздник, потому что в спектакле пели любимейшие певцы миланской публики - Рената Тебальди (Тоска) и Джузеппе Ди Стефано (Марио Каварадосси).
Как прав был Тосканини, назвав голос Ренаты Тебальди "ангельским". Мне трудно передать, какой силы волнение вызвал у меня этот спектакль. Голоса Ренаты и Джузеппе сливались в таком нерасторжимом, поистине совершенном единстве, что опера казалась еще прекраснее, еще гармоничнее. Если бы Пуччини мог услышать их, он, несомненно, пришел бы в полный восторг. Рената достигла в партии Тоски совершенства, которое невозможно превзойти.
Очень хорош был Сильвери (Скарпиа). Несравненным, как всегда, Де Сабата, великий художник. С неожиданными красками, какие только он способен извлечь из оркестра, дирижер еще раз сумел вызвать восхищение музыкой Пуччини.

Вена, 1954. Я глубоко возмущена тем, что произошло. "Ла Скала" приехала в Вену с Лючией. Нас всех пригласили на этот выездной спектакль, который в столице Австрии так ждали. Но я очень гордилась, что Джузеппе вместе с Каллас и Гербертом фон Караяном стали главными фигурами в этом блистательном спектакле.
Вчера вечером все мы, волнуясь и переживая, и множество венцев, любящих оперу, а также Джузеппе Ди Стефано (я уже знала это), разместились в театре. Я сидела рядом с синьорой фон Караян.
Правда, уже во время спектакля меня раздражал ярко освещенный дирижерский пульт. Я впервые увидела нечто подобное. Джузеппе Верди, подумала я, в свое время ограничивался только своим присутствием в оркестре, а тот сам, без управления, исполнял его оперы. Тогда еще не было подиума, не полагался дирижер с палочкой. По окончании спектакля композитор робко поворачивался к публике и скромно раскланивался.

Милан, май 1955. Де Сабата, художественный руководитель "Ла Скала", попросил Джузеппе спеть Травиату с Каллас. Режиссер Висконти, дирижер - Карло Мария Джулини.
Джузеппе не очень-то любит участвовать в этой опере, крайне трудной интонационно. Верди, как он нередко поступал, некоторым ариям придал очень легкое оркестровое сопровождение, построенное на ритмических, еле слышных аккордах контрабаса.
У Джузеппе одно ухо слышит немного хуже. И если вдруг случится, что он не уловит вступление, то может сфальшивить. Он прямо говорит об этом Де Сабата. Тот его успокаивает:
- Я сам буду стоять за занавесом и дам тебе знак.
Джузеппе неохотно соглашается еще и потому, что в целом Травиата, если не считать арии во втором акте и сцену с возвращением Виолетте денег в третьем, не приносит тенору особого удовлетворения. Де Сабата обожает Джузеппе, и мой муж не в силах ему отказать.

- Можешь себе представить, чтобы в девятнадцатом веке, - говорит мне Джузеппе, - когда с большим уважением относились к родителям, молодой человек во время разговора с отцом вдруг отошел бы от него, устремясь к призраку возлюбленной...
Подобная мизансцена представляется Джузеппе абсолютно неестественной.
А в третьем акте, который нравится Джузеппе своей драматической напряженностью, Альфред, по замыслу Висконти, после арии, обращенной к Виолетте, должен броситься к игорным столам и в порыве чувств с яростью разметать деньги и карты со всех столов.
- Ну, ладно, к столу, даже к двум, - недоумевает мой муж, - но на сцене множество столов. Мне кажется, это уж слишком - носиться по всей сцене и сбрасывать деньги и бумаги со всех столов.
Если и существует нечто такое, что Джузеппе совершенно не выносит, так это отсутствие чувства меры. А тут как раз его вынуждают смириться с этим.
Словом, атмосфера на репетициях нагнетается такая, что не предвещает ничего хорошего.

Сентябрь 1956. Иоганнесбург, Любовный напиток с Росанной Картери, Никола Росси-Леменни, дирижер Нино Санцоньо. Джузеппе уехал неделей раньше меня со всей труппой "Ла Скала". С ними отправился и маэстро Кантелли, который будет дирижировать оперой с другой совсем молодой восходящей звездой, которую зовут Фьоренца Коссотто. Она дебютировала с моим мужем, исполнив небольшую партию в "Манон Леско" Пуччини.
Здесь тоже грандиозный успех - "Ла Скала" и всех исполнителей. Думаю, впервые миланский театр отправился в такую далекую страну.
Я привезла с собой не один килограмм спагетти, а также пармиджанского сыра и кофе для всей труппы. Вместе с поваром из гостиницы устроила обычный после спектакля ужин по-итальянски, к какому Джузеппе привык еще со времен Мехико.
Десять человек собрались за столом в нашем номере, отмечая южноафриканский успех Любовного напитка. Джузеппе доволен, ему удалось благополучно спеть свою партию, несмотря на падение с лошади и повреждение руки. Как всегда, самолюбие не позволило ему признаться, что он никогда в жизни не садился в седло, когда на одном ранчо ему предложили прокатиться верхом. И на первом же галопе лошадь сбросила его. Ему, как всегда, повезло, потому что он не получил серьезных травм.

Милан, 8 декабря 1957. Вчера, в день святого Амброзио - как всегда, по традиции - состоялось открытие сезона в "Ла Скала". Давали "Бал-маскарад" Верди с исключительным составом: Джузеппе Ди Стефано, Мария Каллас, баритон Бастианини и Джульетта Симионато. Дирижировал Джанандреа Гавадзени.
Джузеппе выглядел блистательно в костюмах, созданных Тирелли, портным киностудии "Чинечитта" в Риме: кружева, вышивки и бархат превращали его в настоящего Синьора семнадцатого века. Сцена бала поставлена великолепно. Маски стремительно кружились по сцене, отчего взлетали полы их одежд, обнажая блестящую белую атласную подкладку.
Все же сюжет этой оперы о предательствах, как ни странно, всегда немного волнует меня. Постоянно жду того страшного момента, когда лезвие кинжала найдет дорогу под одной из этих атласных подкладок. Лица всех гостей укрыты масками. И жертву выделяет среди участников бала лишь скромный знак - белая кокарда на домино. Поэтому убийца наносит точный удар. Мне неприятно видеть, как Джузеппе падает, сраженный такой подлостью. Невольно закрываю глаза. Но музыка оперы необыкновенно красива, и он поет с присущим ему пылом, потому что ему бесконечно нравится роль.

1959. Приобретение дома в Сан-Ремо оказалось большой ошибкой. Мой муж всегда был азартным игроком и теперь начал посещать казино и игорные залы, которых тут на Ривьере сколько угодно. Летом и зимой он швырял деньги в Кампьоне, Сент Винсенте, в Венеции. Теперь не хватало еще только Сан-Ремо, откуда до Монтекарло рукой подать.
В "Ла Скала" репертуар Джузеппе становится все обширнее и сложнее. Он поет теперь в таких операх как Сила судьбы, Бал-маскарад, Паяцы, Сельская честь, Турандот, а также Кармен, Богема, Любовный напиток и так далее. Более двадцати опер только в "Ла Скала".
Можно подумать, что одного пения для Джузеппе явно недостаточно. Он постоянно ищет новые впечатления. И открыл для себя рулетку, которая все чаще оставляет его счет в банке пустым. И мы зачастую оказываемся в финансовом затруднении.
- Этот дом слишком дорого обходится, - говорит он. - Надо продать хоть часть его.