Особенно большое значение для овладения артистическим мастерством имела работа Литвиненко над партией Катерины в одноименной опере Н. Аркаса по поэме Т. Шевченко. «...Как воссоздать на сцене этот глубокий образ? Много я размышляла о судьбе своей героини, вспоминала Марию Заньковецкую в ролях обездоленных украинских девушек, вспоминала ее рассказы об игре великих русских актрис Ермоловой, Стрепетовой, Комиссаржевской».

В каждой новой роли певица вместе с режиссером искала свежие актерские краски, нужные вокальные интонации. Конечно, не все получалось сразу. Были и неудачи, связанные порой с недостаточно убедительным сценическим перевоплощением, о чем писала и киевская пресса.

Взволнованно звучала песня «Чого вода каламутна, чи не хвиля збила?» Однако в пении Наталки - Литвиненко были не только отчаяние и горькая скорбь, в нем теплилась надежда, звучал страстный призыв к любимому Петру: «Спіши, милий, спаси мене од лютой напасті! За нелюбом коли буду, то мушу пропасти!»

В партии Наталки раскрылся не только большой вокальный талант певицы, но и ее самобытное актерское дарование. В создании сценического образа нетрудно было заметить влияние исполнительской манеры М. Заньковецкой, которую. М. Литвиненко много раз видела в этом спектакле. Кстати, свою Наталку молодая актриса играла в костюме М. К. Заньковецкой.

Но киевляне уже не впервые слышали голос М. Литвиненко с театральной сцены. В спектакле драматического театра Соловцова «Живой труп» Л. Толстого она вместе с цыганским хором под руководством И. Макарова-Масальского спела «Не вечернюю» и «Ой да зазнобила» (артистка Н. Лысенко, игравшая цыганку Машу, не решилась петь сложное соло, в связи с чем была приглашена М. Литвиненко).

Взаимосвязь этих двух культур была характерна для педагогических принципов М. П. Алексеевой-Юневич, которая воспитывала своих учеников (среди них - Е. Арнольди, О. Веккер, Д. Калинина, К. Иванов, Р. Добржанский, А. Мостицкая) на лучших традициях отечественного оперного исполнительства, «русской психореалистической школы правдивого пения» (Б. Асафьев), в то же время учитывая опыт итальянского вокального искусства.

Большое влияние на формирование вокально-педагогических принципов М. Алексеевой-Юневич имел К. Эверарди, с которым она работала в Киевском музыкальном училище на протяжении семи лет (1890-1897) и от которого многое переняла в методике воспитания оперного певца.

Первые полтора года я пела только вокализы и легкие маленькие романсы, а потом перешла на классику - Моцарт, Вебер, Бетховен и другие. И только после этого было позволено исполнять оперные отрывки...

Однако уже через год она снова пришла к Алексеевой-Юневич, и та, внимательно прослушав девушку, была поражена ее исключительной музыкальной одаренностью. Два месяца педагог бесплатно готовила Марию к вступительным экзаменам в Киевское музыкальное училище. В результате напряженных занятий М. Литвиненко блестяще их сдала и 3 сентября 1908 года была зачислена в класс профессора М. П. Алексеевой-Юневич как «сверхкомплексная ученица».

Вообще обучению детей пению, конечно, только под руководством опытного и чуткого педагога, я придаю очень большое значение. Кроме того, что занятия пением в раннем возрасте очень развивают слух, музыкальность и память, они помогают также здоровому физическому развитию детей».