МЕЙЕРБЕР не ошибся: именно Париж дал ему мировую известность. Подобно Гейне и Оффенбаху, в Париже Мейербер нашел вторую родину.

Париж этих лет представлял собой великолепное и увлекательное зрелище. Франция быстро оправлялась от поражений 1814-1815 гг. Подавленность, имевшая место в первые годы Реставрации, сменилась тайным и даже открытым брожением умов. Правда, еще царила "мировая скорбь", еще зачитывались байроновскими поэмами, еще бредили Чайльд-Гарольдом; но это была скорее литературная мода. Бурбоны доживали последние сроки: их непопулярность была ясна малым детям. Либеральная буржуазия воспряла духом.
Банкиры действовали вовсю, субсидируя подготовляющуюся ликвидацию монархии Карла X. Рождалась "Наполеоновская легенда", прославляющая героическое прошлое. Еще живы были ветераны Сен-Жан-д'Акры, Маренго и Аустерлица.

Известный оперный меценат Альберто Вилар арестован по обвинению в мошенничестве
Путин вручил Госпремию Анне Нетребко

НЬЮ-ЙОРК - Известный миллионер-филантроп, дававший миллионы долларов концертным залам и оперным театрам Европы и США, был заключен в тюрьму по федеральному обвинению в мошенничестве. Утверждается, что он использовал деньги инвесторов в качестве "личной копилки."

МЕЙЕРБЕР был, бесспорно, первоклассным музыкантом и крупным театральным гением. Первого не оспаривает никто, даже враги: даже Вагнер с "искреннейшей радостью и неподдельным восторгом" пишет в той же " Опере и драме" об "отдельных чертах известной любовной сцены IV акта "Гугенотов" и особенно о чудной мелодии в Ges-dur, вырастающей как благоуханный расцвет ситуации захватывающей блаженной болью человеческое сердце и принадлежащей к очень немногим и несомненно, законченнейшим произведениям этого рода". Следовательно, споры возникают не о факте наличия таланта, а, так сказать, о том употреблении, которое дал Мейербер своему большому музыкальному дарованию.

И тогда именно ставят в вину Мейерберу чаще всего театральность.

ОПЕРА ПРО ПУТИНА?
- Слиска и Драпеко, похоже, не против...

Дни идут за днями, недели за неделями. А я вот не устаю поражаться всё более растущей духовности наших нардепов, наших народных избранников.
Не успел отгреметь гнев народный по поводу оперы "порнографа" Сорокина, лапидарно и ярко сформулированный коммунисткой с симпатичной фамилией Драпеко и не менее народным депутатушкою-Неверовым, подкреплённый "компетентным мнением" флагмана алярюсского кино и надёжей великорусской державности, придерживающегося вечных ценностей (то есть: "кинематографический" замшевый пиджак и золотые "гайки" с брильянтами на пальцах) Никиты Михалкова, как тут же выступило и новое чудо: женщина по фамилии Слиска.

МЕЙЕРБЕР был, бесспорно, первоклассным музыкантом и крупным театральным гением. Первого не оспаривает никто, даже враги: даже Вагнер с "искреннейшей радостью и неподдельным восторгом" пишет в той же " Опере и драме" об "отдельных чертах известной любовной сцены IV акта "Гугенотов" и особенно о чудной мелодии в Ges-dur, вырастающей как благоуханный расцвет ситуации захватывающей блаженной болью человеческое сердце и принадлежащей к очень немногим и несомненно, законченнейшим произведениям этого рода". Следовательно, споры возникают не о факте наличия таланта, а, так сказать, о том употреблении, которое дал Мейербер своему большому музыкальному дарованию.

И тогда именно ставят в вину Мейерберу чаще всего театральность.

ВЛИЯНИЕ Мейербера на современных ему композиторов было значительно: его не избегли даже хулители. И "Риенци", и "Летучий голландец", и даже "Тангейзер" Вагнера обнаруживают огромное количество "мейерберизмов". А это красноречивее всего другого свидетельствует о том, что при кажущейся художественной беспринципности и в известной мере бесспорном эклектизме Мейербер создал в музыкальном театре свой стиль большой помпезной "обстановочной" оперы с характерной драматургической композицией и индивидуальными оркестровыми приемами. Чем же объяснить исступленную вражду к Мейерберу, которую питали Вагнер, Шуман и многие другие музыканты и которая впоследствии привела к компрометации всего мейерберовского дела? По-видимому, здесь действует не только разница художественных убеждений, но и более глубокие причины.

Корни конфликта, думается нам, лежат в следующем.

ВЛИЯНИЕ Мейербера на современных ему композиторов было значительно: его не избегли даже хулители. И "Риенци", и "Летучий голландец", и даже "Тангейзер" Вагнера обнаруживают огромное количество "мейерберизмов". А это красноречивее всего другого свидетельствует о том, что при кажущейся художественной беспринципности и в известной мере бесспорном эклектизме Мейербер создал в музыкальном театре свой стиль большой помпезной "обстановочной" оперы с характерной драматургической композицией и индивидуальными оркестровыми приемами. Чем же объяснить исступленную вражду к Мейерберу, которую питали Вагнер, Шуман и многие другие музыканты и которая впоследствии привела к компрометации всего мейерберовского дела? По-видимому, здесь действует не только разница художественных убеждений, но и более глубокие причины.

СПИСОК ОПЕР МЕЙЕРБЕРА

1811. "Адмирал, или Потерянный процесс", комическая опера (совместно с аббатом Фогтером).
Осталась неопубликованной.

1812. "Обет Иевфая". Первое представление в Мюнхене 23 декабря 1812 г.

1813. "Алимелек, или Хозяин и гость", комедия с пением. Первое представление в Штутгарте 6 января 1813 г.

1817. "Ромильда и Констанца", опера. Первое представление в Падуе 9 июня 1817 г.

Действие происходит в Танжере, Испании, Париже и Вормайсе в 999 году.
В Европе с трепетом ожидают второго пришествия Избавителя. Преуспевающий еврейский купец из Танжера в обществе двух своих жён, арабского делового компаньона и учёного раввина отправляется в океанское плавание к устью реки Сены, и далее в Париж. Его целью на сей раз является не только бизнес, но главное - примирение с племянником, чья новая жена, молодая вдова из Вормса, не согласна терпеть многожёнства североафриканского родича.
Это противостояние приводит к конфликту с еврейской общиной, а затем к суду и бойкоту.
Не выдержав этого, вторая и самая любимая жена Бен-Атара кончает с собой. Потрясённый самоубийством супруги, купец проклинает всё на свете…

Первую строчку партитуры оперы "Плащ" Пуччини сопроводил такой ремаркой: "Занавес поднимается, прежде чем заиграет музыка".
Это одна из тех находок композитора, которая может оказаться исключительно выразительной и в других случаях, и я с удовольствием использую ее там, где это уместно. А уж в опере "Плащ" подобное начало не вызывает сомнений. Оркестр молчит, действие еще не началось, и публика мгновенно проникается настроением и атмосферой драмы.
Музыка, сочиненная Пуччини, настолько ярка и многокрасочна, что сразу же завладевает слушателем - он погружается в мир, где не осталось места для улыбки. С первых же нот она течет, подобно реке, на которой разворачиваются события мрачной драмы, и контрастная сумеречная атмосфера, отраженная в звуках расстроенной шарманки, с ее мелодией, противостоящей жестоким и кровавым страстям, разыгравшимся на барже, придает этому произведению оттенок благородства.