Е. А. Мравинский

Путем безначальным - в безвестном пути
Идет он: молчанье вокруг; впереди -
Предвечная Божия ночь.
Ложатся туманы росой на чело
И падают звезды беззвучно-светло.
Идет он, - свой путь превозмочь...
Он тихо идет, скорбен, нем и велик
И взор опустил и склонил бледный лик -
Лишь слезы блестят из-под век...

Существуют художественные явления с ярко выраженным национальным обликом, присущим определенной культуре: французский импрессионизм, опера-буфф, искусство Шагала, драмы Вагнера и Мусоргского и т.д. - список можно продолжать. Они давно принадлежат мировой, отнюдь не массовой, культуре, хотя и вызывают справедливое чувство национальной гордости у просвещенной части того или иного народа. Естественно, соревновательность в их оценке неуместна. Но есть в искусстве, особенно в исполнительском, ряд мастеров с "лица необщим выраженьем", рожденных определенной национальной школой. К ним, на мой взгляд, относится Е. Ф. Светланов. Он в одном ряду с Рахманиновым, Репиным, Шаляпиным, Гречаниновым, Мясковским и Глазуновым. Его дирижерское творчество отмечено индивидуальным звуковым колоритом, масштабом и мощью, вышедшими из глубинного ощущения музыкантом образов России. В исполнительстве он в большей степени привержен широте рахманиновского распева, многослойности глазуновского оркестра, мудрости танеевской полифонии, нежели изыскам европейского классицизма или отвлеченной философии симфонизма Брамса.

Светланов, под стать себе, создал неповторимое звучание Госоркестра. Струнные у Светланова всегда были полнозвучны. Даже в "пиано" они не теряли насыщенности тона. Своей мощью и распевностью группа медных духовых была подобна звучанию мужских хоров старинных русских обителей. В апогеях светлановских кульминаций экстатические взрывы медных ошеломляют. А соло деревянных духовых завораживает своей мягкостью и задушевностью, подобно пастушьим наигрышам в бескрайних полях Руси уходящей. Звуковая палитра оркестра словно воспроизводит многокрасочный колорит кустодиевских полотен.

23 августа - день рождения выдающегося альтиста Уильяма Примроуза.

 В истории исполнительского искусства, как, впрочем, и любого другого, всегда были и есть первопроходцы. Один из них - великий альтист со "значимой" фамилией Примроуз ("первоцвет"). Имена нынешних альтовых знаменитостей знает весь мир, а некогда альт считался инструментом "неудачников" - несостоявшихся скрипачей, уделом которых были оркестры или (в лучшем случае) камерные ансамбли. До поры, до времени альтистам-солистам попросту нечего было играть, кроме, разве что, "Гарольда в Италии" Берлиоза, двух сонат Брамса и старинных произведений, написанных в оригинале для виолы д'амур. И кто знает, как бы сложилась судьба альтового исполнительства, если бы не выдающиеся альтисты середины ХХ века - Пауль Хиндемит, Анри Казадезюс, Лайонел Тертис, Вадим Борисовский, благодаря которым альтовый репертуар обогатился сочинениями самого Хиндемита, Бартока, Уолтона, Онеггера, Мийо, Шостаковича, - и, в конце концов, альт стал привилегированным, "элитарным" инструментом на концертной эстраде.

Среди этой ослепительной плеяды альтистов Примроуз - один из первых, кто сделал сольную карьеру и, пожалуй, наиболее знаменитый - может быть потому, что оставил большее число записей, чем другие, а может быть оттого, что его партнерами были самые прославленные исполнители ХХ века - Яша Хейфец, Эммануил Фойерман, Григорий Пятигорский, Йозеф Сигети, Артур Шнабель, Мариан Андерсон.

"Самое главное - эволюция. Именно эволюцию я сделал основным принципом своей жизни. Она необходима как гарант постоянного развития. Многие люди останавливаются в своем интеллектуальном развитии на разных стадиях своей жизни. (...) Поговорив с человеком о художественном творчестве, можно сразу понять, в каком возрасте прекратилось его развитие. Эти люди, как правило, называют остановку в своем развитии убеждениями или верой. Человеку начинает казаться, что он все уже познал, все изучил, все знает... Я же считаю, что процесс эволюции может остановить только смерть".
(Сергей Курехин. 1954-1996)

"…Как некий херувим,
Он несколько занес нам
песен райских.."
А.С.Пушкин.

Сейчас не могу точно вспомнить время моей первой встречи с Сергеем Курехином. Скорее всего, она состоялась в год выхода "Господина Оформителя". Нас свел мой друг, музыковед Сергей Сигитов, читавший лекции по истории музыки в Институте Культуры, в котором учился, но так и не закончил герой моего рассказа.