ГЛАВА 5. «КАКОЙ УЖАС, ДОРОГОЙ МОЙ!»
Каждую субботу в 14 часов радио транслировало какую-нибудь оперу из «Метрополитен».
Маэстро часто слушал эти передачи, и когда я приходил к нему в понедельник на репетицию, он сразу же начинал делиться своими впечатлениями. Как-то раз в опере, которая транслировалась по радио, пел и я. И едва я вошел к нему в кабинет, он сразу же набросился на меня:
– Иди-ка сюда, иди сюда и скажи мне, как вы могли, несчастные, петь с темпами этого дирижера? Ну как до него не доходит, что музыка – это совсем не его дело! Какой ужас, дорогой мой!.. Чем это кончится? Один Бог знает.
Я попытался было объяснить ему, что дело, наверное в плохой трансляции, но он, еще больше рассердившись, возразил:
– Может быть, дело и в этом, как ты пытаешься мне вкрутить, но темпы, темпы-то радио не может изменить!
Маэстро часто слушал эти передачи, и когда я приходил к нему в понедельник на репетицию, он сразу же начинал делиться своими впечатлениями. Как-то раз в опере, которая транслировалась по радио, пел и я. И едва я вошел к нему в кабинет, он сразу же набросился на меня:
– Иди-ка сюда, иди сюда и скажи мне, как вы могли, несчастные, петь с темпами этого дирижера? Ну как до него не доходит, что музыка – это совсем не его дело! Какой ужас, дорогой мой!.. Чем это кончится? Один Бог знает.
Я попытался было объяснить ему, что дело, наверное в плохой трансляции, но он, еще больше рассердившись, возразил:
– Может быть, дело и в этом, как ты пытаешься мне вкрутить, но темпы, темпы-то радио не может изменить!