Дон Карло в Тель-Авиве: прилично поставили и прекрасно спели

В Тель-Авиве, в Израильской опере прошла премьера сезона - опера Верди "Дон Карлос". Не только первая премьера сезона, но и первое исполнение "Дон Карло" на территории государства Израиль за всю его историю...
Как всегда, в интернациональный состав вошли солисты разных стран, а собственно постановка была взята напрокат в Валлонской опере города Льежа.

Итак, Израильская опера… Это - звонки мобильных телефонов даже в третьем акте оперы; это шорох конфетных обёрток и характерный шум фольги от шоколада во время действия.
Ещё у израильской публики есть одна характерная черта: кресла там сделаны (видимо, дл увеличения посадочных мест и выручки) сплошь слева направо, без единого прохода - ни по центру, ни по флангам. Так вот, израильские операманы пробираются к своим креслам, повернувшись к сидящим в этом ряду своим задом. Если задом не поворачиваются - значит, выходцы из России…

Впрочем мы, естественно, не о публике, а о спектакле. "Дон Карло" был дан в Израильской опере не только в приличной постановке, но - что удивительно! - даже с приятно порадовавшим составом солистов.

Думаю, здесь сказался тот факт, что сам Франко Дзеффирелли собственной персоной разогнал "клубный" состав, что "подогнал" для предыдущей постановки "Травиаты" арт-директор Израильской оперы Михаэль Айзенштадт. Его юных избранниц из тель-авивского клуба любительниц оперного пения Дзеффирелли отмёл с возмущением. Так что, видимо, администрация Израильской оперы перепугалась и уже и не стала рисковать - певцы в обоих составах были очень достойными.

В общем и целом, не вызвала нареканий и постановка. Сделанная чуть бедновато, почти "условно" - она, по крайней мере, не включала в себя сексуальных, гомосексуальных и прочих патологических наклонностей режиссёра (и здесь слово режиссёр можно привести без кавычек). Оперу делала французская команда: режиссёр Жан Луи Гринда и декоратор Эрик Шевалье.

Сценография проста. Некий фасад с тремя порталами (наверное, "мраморный", но уж больно похожий даже из зала на древесно-стружечную плиту), сад без малейшего намёка хотя бы на одно чахлое дерево; кабинет Филиппа с задником в виде огромной карты полушарий и со странным "глобусом", который составлен только из деревянных меридианов - этакий скелет то ли Земли, то ли атомного ядра. Ну, и конечно, в кабинете Филиппа несколько штабелей из книжек поражающего воображение размера по сцене разбросано - мол, умный он, Филипп Второй. Книжки читает…

В качестве задника в кабинете Филиппа висит исполинская карта полушарий - очевидно, чтобы подчеркнуть имперские амбиции самодержца. Над столом Филиппа - непонятно, зачем - сверху подвешен огромный крест. Значительно всё у Короля, в общем...
Все кулисы во всех сценах сделаны зеркальными, и зритель может наслаждаться видом спин хора или зыбкими двойниками главных героев в залапанных и колышущихся зеркалах.
Однако грех жаловаться - как говорят французы, eh! lа adorable tableau - то есть, картинка прелестная; выглядит всё замечательно. Потому сосредоточимся на музыке и пении.

Чилийская звезда Вероника Вилларуэль вокалом не очень радует (как, собственно, никогда и не радовала). Всё, что надо, она вроде бы и поёт - но её голос и манера пения напоминают лоскутное пончо какого-то инка или ацтека: тут кусочек такой, там - сякой…
В среднем регистре голос звучит сравнительно благополучно, с небольшим избытком "груди" и почти приятно для слуха, если не считать некоторого "песочка" - лёгкого характерного сипения.
Проблемы с верхним регистром, похоже, чисто физиологические - постоянное несмыкание связок наверху, особенно - при попытках филирования и пения piano, а нижний регистр в голосе певицы присутствует лишь номинально (то есть, мы знаем, что он должен быть, но в зале его практически не слышно).

Все эти вокальные проблемы, возможно, и не были бы столь очевидны и неприятны (в конце концов, в нашей слушательской практике приходилось сталкиваться и с куда большим "криминалом") - однако сценическое поведение "горячей" певицы из Чили напоминало актёрскую игру эстонки, скончавшейся три дня назад: холодно, отстранённо и вообще - "никак".
Добавьте к этому чудовищную дикцию с шепелявостью на всех зубных согласных. Вот, собственно, и всё.

Виктория Сафронова родилась на Украине, училась в Москве, живёт в Израиле, а выступала Германии, Израиле и России; партию Елизаветы Валуа она исполнила в высшей степени достойно. То есть, во-первых, есть приятный и объёмный голос - настоящее spinto; во-вторых - есть понимание роли, чувство партии, как я это называю (когда вокалист способен видеть свою партию как бы "с высоты птичьего полёта", и умеет распределить как свои вокальные и физические силы, так и музыкально-драматургическое видение роли в пространстве и во времени абсолютно правильно, логично и очень убедительно).

К её недостаткам я бы отнёс некоторую сценическую скованность, что легко объяснить недостатком сценических репетиций и дебютом в этой непростой партии, а также несколько чрезмерную любовь к piano на верхних нотах и филированию (хотя понятно стремление показать свои достойные певческие качества во всей красе).

…Опера "Дон Карло", на мой взгляд - далеко не самый удачный опус Верди во многих отношениях, в том числе (да и в первую очередь) - в музыкально-драматургическом. Конечно, в этой опере уже и веет ароматом "Отелло", иные её вообще "самой вагнерианской" считают, и так далее… Но здесь Верди сильно помешало его же собственное стремление (с одной стороны) написать оперу в традициях парижской "Гранд-опера" (никто из нас не чужд тщеславия и желания заработать), а - с другой стороны - композитор не мог кривить душой. Хотя и пытался. (Историю создания, содержание оперы и всё прочее вы можете прочесть здесь или здесь).

В результате мы имеем некое ассорти, своеобразную "нарезку" из Верди "официозно-помпезного" с Верди "подлинным"; пустовато-шумноватые места а-ля Гранд-опера с искренними и высокими фрагментами Верди такого, "каким мы его любим".
Ну, да Бог с ним. Моя точка зрения встретит ровно столько сочувствующих, сколь и антагонистов. Однако реальность такова, что - в вокальном плане - в опере "Дон Карлос" мы видим (и слышим) заглавного персонажа с довольно невыразительными ариями и дуэтами, Елизавету (по большому счёту) с единственной арией в конце и развёрнутым дуэтом. Главными героями остаются король Филипп с его арией, известной каждому мало-мальски знакомому с оперой человеку, темпераментная и пылкая Эболи с её супер-хитовой арией "O, Don fatale!" - и, разумеется, Родриго ди Поза - самая богатая и динамичная в музыкально-драматургическом плане фигура оперы.

И вот с центральной фигурой в данной постановке всем повезло. (Как вы уже, наверное, догадались, я веду речь сразу о двух составах исполнителей - но не разделяю их на "первый" и "второй", поскольку не вижу в этом ни нужды, ни резона).

Боаз Даниэль - израильский певец; но, поскольку поёт действительно хорошо, то живёт и поёт не в Израиле, а в основном - в Вене и в европейских театрах. Это крепкий профессионал, "центральный" баритон; лирико-драматический, если угодно. Голос хорошо выровненный, плотный и ровный, однако проигрывает по наполнению зала в сравнении с коллегами.

В актёрском плане он выглядел несколько "зажатым". То есть, в сценическом своём поведении певец имел несколько этаких настолько же эффектных, насколько и однообразных поз, движений и жестов в стиле noble baritone, и… всё.

Василий Герело - второй исполнитель партии Родриго - также никогда не впечатлял своими актёрскими воплощениями (как говорится, за отсутствием таковых); он никогда (а помню я его ещё с консерваторских времён) не был искушён в сценических манерах.
Именно отсутствие манер, помноженное на темперамент исполнителя, часто рождает очень курьёзные моменты, когда Василий (неважно - в партии Ренато или Родриго) вдруг начинает скакать по сцене, подобно коту на раскалённой крыше, или размахивать руками на манер гарного украинского парубка.

Пение Герело тоже уже с давних пор не претерпело значительных изменений: он по-прежнему сплошь и рядом досадно фальшивит на переходных нотах (причём зачастую не занижает, а "садит" выше), частенько "покрикивает", "давит здоровьем", "берёт голосом".

Но у Василия Герело главное - роскошный, красивый от природы, изобильный голос - всё-таки есть. А для певца это одно из тех достоинств, что вынуждает забыть о многих недостатках…

Принцесса Эболи - одноглазая красавица (данная постановка была "максимально приближена к оригиналу" посредством чёрной бархатной повязки у дамы на правом глазу).
Тициана Карраро - превосходная певица, грамотная и техничная, с великолепной техникой, послушным, приятным, лёгким и… слишком лёгким, наверное - слишком маленьким для вердиевской оперы голосом. Она исполнила всё, исполнила очень здорово и технично, однако её голос всё-таки кажется более уместным в партиях травести или барочном репертуаре. В самом тембре не хватало ни страсти, ни эмоций, как будто страстное соло виолончели исполнили на детском синтезаторе "Ямаха".

В защиту певицы необходимо сказать, что сценический образ она создала безупречный: это была настоящая Принцесса, персона, исполненная подлинного благородства (вот бы фарфоровой кукле Вилларуэль у неё подучиться!); Эболи Карраро была наполнена зловещим демонизмом. Это впечатляло.

Солистка кировского-Мариинского театра из Петербурга Ольга Савова показала публике совсем другую Эболи. Там был масштаб, и был, в первую очередь - роскошный голос. Это - не "русский", а настоящий вердиевский голос; без досадных "призвуков", с превосходной "мелкой" техникой, чистый интонационно.
Я любовно называю эту манеру пения (в стиле Е. В. Образцовой) - "на поле танки грохотали". То есть, когда страсть, любовь, отчаяние - всё слышно в голосе.

В сценическом плане Савова показала Эболи не "демоническую", а такую... "по-бабьи" земную. Решительную, любящую, несчастную, стервозную... И потому, наверное - очень и очень убедительную. Без "демонизма".

С низкими голосами в спектакле проблем вообще не было. Во-первых, на роль Короля Филиппа был приглашён Паата Бурчуладзе. И масштаб его певческих данных - от Бога данного голоса и до его сценической харизмы - удовлетворили даже тех, кого не устраивает его вокализация или дикция.
О пении Бурчуладзе невозможно говорить в традиционных вокальных рамках - это просто явление природы. Tuba Mirum, так сказать…

Фёдор Кузнецов (из питерского театра им. Кирова) исполнил партию Великого Инквизитора. Огромный, собранный и легко летящий над оркестром плотный его бас справлялся с оркестровой звучностью без труда как в верхнем регистре, так и в нижнем. А наполнение зала его исполнительской личностью было таково, что терялись тут же и Филипп, и оркестр с дирижёром - на сцене воцарялся могущественный Инквизитор.
Помимо вокальных достоинств, Фёдор Кузнецов обладает недюжинной сценической харизмой.

Последним, впрочем, сполна одарён и Владимир Браун - в этой постановке он пел Монаха. И мощи голоса - безграничного баса-баритона - и сценической харизмы Брауна легко хватило бы на четверых.

...На фоне такой "тяжёлой артиллерии" теноры, конечно, слегка "потерялись". Американец Хью Смит, певец огромных размеров, отличался этакой "спортивно-атлетической", силовой манерой взятия верхних нот. Всё пел, всё "брал". В жизни - славный, милый. На сцене - немного смешной...

Тенор из Австралии, постоянно живущий в Лондоне Джулиан Гэвин также успешно справился со всеми вокальными трудностями, но сценически он был убедительнее своего коллеги. Джулиан в очередной раз показал, что он - не только "тенор", но и замечательный, живой и органичный актёр.

Прекрасно показал себя оркестр - невзирая на малое количество репетиций, с дирижёром Ашером Фишем оркестр был весьма хорош. Когда же пару раз за пультом оказывался некто Юваль Зоран, "ассистент" дирижёра - то он ярко и убедительно доказывал, как просто можно развалить даже прекрасный оркестровый коллектив, "заткнуть" певцов и с тупо-бессмысленной улыбкой поизвиваться под музыку.

Достойно, очень достойно выступил хор (хормейстер - Леонтий Вольф). Уровень хора вполне европейский - то есть явно повыше, чем в Кировском или в Большом.

Мелкие партии были исполнены в пределах санитарной нормы, за исключением визгливых "Голосов с Неба" и досадной порою фальши в пении Иры Бертман (Паж Тебальдо), компенсировавшей музыкальные изъяны исполнения красотой голоса и этакой разухабистой актёрской игрой.

В сухом остатке:
Удовлетворение от купюр, без которых динамика в этой опере невозможна. Плюс недоумение от тех же самых купюр (например - "покоцали" вдвое даже ариозо Позы "Carlo, ch'è sol il nostro amore", оставив при этом куда более пустые места). Об этом говорить можно долго, но главное - бессмысленно, потому и говорить не будем.
В сцене аутодафе несчастных почему-то не сжигают на костре, но - подсветив красными всполохами и пустив дым из кулисы - ...вешают. То есть, сверху спускаются декоративные петли, и статистов цепляют (они в специальных поясах) на стальные тросы, после чего бедолаги и болтаются смешно и нелепо в воздухе довольно долгое время.
Осталось непонятным, почему паж (по настоянию режиссёра, заметьте!) ведёт себя с фрейлинами Королевы так, как обычно обходится дежурный мент с "ночными бабочками" у Курского вокзала: щипает их, пардон, пониже спины, треплет по щёчкам, целует... Режиссёру, наверное, не совсем ясно, кем были пажи, а кем - фрейлины в покоях Королевы Елизаветы...
Почему в очередной раз опера сэкономила на сопрано (я имею в виду Голос с Небес)? Неужели здесь, в опере, не понимают, что Небеса никогда не орут голосом соседки по коммунальной кухне, обвиняющей соседей в краже ёршика для мытья молочных бутылок?..
Однако было и то, что перевешивает все эти неприятности: "команда" хороших солистов, прекрасно сыгранный и по-настоящему оперный, гибкий и богатый нюансами оркестр, хорошо разученный и "впетый" хор.
Редкая удача для любой оперы, не только для Тель-Авива.

© Кирилл Веселаго, 2006

При перепечатке просьба ссылаться на источник и ставить создателей сайта в известность.