МАРИЯ КАЛЛАС - МОЙ ВРАГ#52

Рим, май 1972. У Джузеппе несколько спектаклей "Паяцев" в "Опере". Едем с ним в Рим, вместе с Луизой, Марией и некоторыми друзьями. Тетушки ждали нас с нетерпением. Однако на этот раз, поскольку Мария не хочет оставаться одна в гостинице, мы останавливаемся не у тетушек, а в "Резиденс Палас", в районе Париоли, там же, где и Каллас. Во сколько же нам обходится эта женщина!
Весьма забавный эпизод. Раф Валлоне, известный, актер театра и кино, а также красивый мужчина, попросил Марию о частной встрече. Она вся возбуждена. Похожа на шестнадцатилетнюю девочку перед первым свиданием. Говорит мне, что ждет его в своем номере в три часа дня. Однако просит зайти к ней через какое-то время, потому что… кто знает, всякое может случиться. Ровно через четверть часа стучу к ней, вхожу и вижу, что они спокойно беседуют. Очевидно, это была деловая встреча. Валлоне хотел как режиссер поставить какую-нибудь оперу с участием Каллас и предлагал ей выбрать, какую именно. Мы выразительно переглянулись. Думаю, она была весьма разочарована.

Сан-Ремо, лето 1972. Здесь, на море, у нас две квартиры, одна большая - для семьи, другая поменьше - для меня с мужем. Тут есть рояль и прекрасная аппаратура для пластинок, так что мы можем спокойно слушать музыку и принимать друзей.
Мы поместили Марию в этой небольшой квартире, где у нее есть все удобства и полное privacy, в чем она особенно нуждается. Сами же на лето перебрались в большую квартиру к детям. Луиза, похоже, довольна таким решением.
В мае ездили с нею в Солерту, в Швейцарию, на очередной осмотр. Профессор, лечащий ее, говорит, что дела идут хорошо.
В июне, к сожалению, после консультации с Веронези решено сделать операцию, надо посмотреть, как далеко зашла болезнь.
Луизе сделали лапаратомию, вскрыли живот и вырезали селезенку. После операции она поправлялась медленно. Начали химиотерапию. Бедная моя девочка.

Сан-Ремо, лето. Проводим дни, слушая пластинки, что необходимы Марии и Джузеппе для возобновления совместной работы. Приходит пианист, с которым Каллас занимается вокализами. Он же аккомпанирует, когда она повторяет арии. Джузеппе тоже следит за своим голосом. Оба записывают себя на магнитофон и прослушивают результат бесконечных послеобеденных часов, потраченных на восстановление хрупкого голоса Марии. Он, похоже, постепенно опять начинает звучать пристойно.
Должна признаться, что восхищаюсь этой женщиной, столь упорной и смиренной в стремлении воссоздать свое искусство. Чувствуются усилия, которые она прилагает, чтобы сфокусировать свой голос, пока еще не имеющий должной опоры, неровный, из-за недостатка тренировки дыхания. Голос сам по себе у нее есть, но отсутствует механизм дыхания. Иной раз у меня комок подступает к горлу, когда я вижу, как она плачет от отчаяния и досады. Мы любим ее и тревожимся о ее здоровье больше, чем о ее возвращении к пению. А со здоровьем у нее отнюдь не все в порядке. Еще в 52-ом году, когда мы познакомились в Мехико, она страдала от нарушения кровообращения. Была полной, неуклюжей с толстыми пятками и стопами, и у нее болели ноги из-за искривленных больших пальцев. Тогда ей исполнилось тридцать лет, и жизнь ее была весьма трудной. Потом она похудела, сбросив очень много: двадцать восемь килограммов - мне кажется, за два года, но состояние ее, насколько я могу судить, не слишком изменилось.
Мария любит сидячий образ жизни, скорее всего, по этой же причине. Мы постарались возбудить ее интерес и к другим увлечениям, помимо пения, оперы и светской жизни. Возим ее на прогулки, показываем Лигурию, вместе ходим по магазинам, гуляем по берегу моря, а она его очень любит, к счастью. Но едва вернувшись домой, Мария тотчас утопает в своем любимом кресле, положив ноги на подушку, чтобы снять боль и отек, счастливая, что ее окружают люди, которые делают все возможное, чтобы она чувствовала себя удобно, и постоянно заботятся о ней. Мы приобрели для нее специальную кровать, которая позволяет приподнять ноги. Очень часто делаю ей массаж пяток и ступней, чтобы утихла боль, и она расслабилась.
Мучают Марию и другие проблемы, какие, думаю, связаны с менопаузой, плохо работает кишечник, вынуждая к мучительным ожиданиям по утрам.
Кроме того, ее донимает бессонница, отчаянная бессонница, которую она пытается побороть с помощью сильного снотворного - "Мандракс".
Глотать таблетки она привыкла, живя с Онассисом. Плохая привычка, с которой трудно расстаться.
Вчера вечером, когда я пыталась отговорить ее принимать обычную дозу, она сама принялась уговаривать меня прибегнуть к этой опасной панацее:
- Возьми, попробуй, увидишь, как хорошо будешь спать.
Я хоть и не люблю лекарства, все же ради нее согласилась проглотить полтаблетки. Какую же глупость я сделала! На следующий день я была настолько groggy, как говорят в Америке, что едва держалась на ногах.
И наконец, глаза, прекрасные классические греческие миндалевидные глаза, беспокоят ее. Она рассказала нам, как случайно выяснила, что у нее глаукома - болезнь ужасная, и если не лечить ее, приводит к слепоте. В Нью-Йорке подруга попросила проводить ее к окулисту, а раз уж она там оказалась, то решила проверить и свое зрение. Так она и узнала, что глаза у нее в очень скверном состоянии. Ей порекомендовали немедленно начать лечение, чтобы спасти то, что еще можно. И действительно, ей приходится каждые два часа закапывать в глаза капли, снижающие внутриглазное давление. Она стала настоящей рабой своей болезни.
Джузеппе подарил ей маленький будильник, который можно на цепочке носить на шее, и тот неумолимо звонит двенадцать раз в день.
Замечаю, что Каллас не носит драгоценности. Рубины, брильянты, знаменитые изумруды, которые ей подарил Онассис, она показывала нам лишь на фотографиях. Они действительно словно вышли из сказки "Тысяча и одна ночь", прямо выставочная коллекция.
Кстати, о драгоценностях. Еще до приезда в Сан-Ремо как-то шли мы с Марией по виа Монтенаполеоне в Милане, и она увидела в витрине "Буччеллати" изумительное жемчужное колье - австралийский жемчуг, очень крупный, все жемчужинки одинаковые. Мы вошли в магазин, она примерила колье и купила.