"ОБЛОМ" В КРЕМЛЕВСКОМ ДВОРЦЕ СЪЕЗДОВ

Вот и начались долгожданные гастроли Римской оперы с "Тоской" Пуччини. 21 сентября 2002 года в Кремлевском дворце съездов был показан первый спектакль. Его ожидание подогревалось интересом к постановке Франко Дзеффирелли, а также к известным певцам Даниэле Десси и Фабио Армильято. Но, конечно, главной приманкой было объявленное участие в спектакле Руджеро Раймонди в партии барона Скарпиа.

Облом начался уже тогда, когда перед Троицкими воротами Московского Кремля образовалась огромная толпа - одновременно с "Тоской" в необъятных просторах КДС проводились состязания по латиноамериканским танцам. И нарядной публике, в праздничном настроении стекающейся к Троицким воротам, пришлось более получаса стоять в очереди, чтобы пробраться сквозь милицейские кордоны и металлодетекторы. Однако публика не сдавалась и даже в очереди продолжала предвкушать праздник: то здесь, то там звучало: "Ну, это же ИТАЛЬЯНЦЫ! Там же ГОЛОСА!"

Следующий облом был более чем закономерен: на вопрос "Будет ли Раймонди?", заданный билетерше при входе в Кремлевский дворец, милая старушка с искренним удивлением ответила: "А Вы что, на Раймонди пришли?". О том, что Раймонди не будет, публика узнала лишь внутри стеклянного зверинца (за пять минут до начала спектакля было объявлено, что "в связи с болезнью Руджеро Раймонди партию Скарпиа исполнит Альберто Мастромарино", первоначально заявленный во втором составе). Никаких афишек о замене исполнителя при входе не было, что следует расценить, по меньшей мере, как моветон - тем более, что в кассах КДС висело объявление: "Билеты обратно не принимаются". Иными словами - "лопай, что дают".

Впрочем, знаменитый европейский театр, постановка Франко Дзеффирелли, звезда Даниэла Десси в заглавной роли - сами по себе лакомые кусочки, даже (непрошеная слеза) и без Раймонди (о том, что именно Дзеффирелли ставил знаменитую "Тоску" в Ковент-Гарден, второй акт которой, с Гобби и Каллас, заснят на кинопленку - разумеется, напоминать не нужно). Но, хотя публики было много, зал был заполнен далеко не на сто процентов. Трудно сказать, что послужило тому причиной: высокая стоимость билетов, мрачные воспоминания об акустике КДС или что-то другое, но факт остается фактом - аншлага не было.

Итак, что же нынешняя постановка?

Оркестр, расположенный амфитеатром, и круглая сцена вроде низкой тумбы метров 10 в диаметре, возвышающаяся над оркестром и обитая малиновым бархатом. По окружности сцены - гирлянды роз. Это сооружение напоминает одновременно торт-суфле, украшенный маргариновыми розочками, и гигантский надгробный венок. На этой крошечной площадке (к тому же, уставленной, в соответствии с сюжетом, то мольбертом со скамеечкой, то письменными столами, то кусками каких-то античных сооружений) певцам было очевидно тесно. Во всяком случае, когда героям предстояло упасть и умереть, всякий раз возникало опасение, что исполнитель вот-вот свалится в оркестр… Кстати, наблюдать за тем, как оркестранты переворачивают ноты, как во время "Vissi d'arte" валторнисты вытряхивают слюну из валторн и тому подобную оркестровую рутину, обычно скрытую от глаз публики, - было совершенно неинтересно.

В качестве задника использовался гигантский белый синематографический экран, на котором в первом акте проецировался интерьер церкви, на фоне которого болтался подвешенный на тросах барочный рельеф с изображением Богоматери с младенцем, затем кабинет, затем - панорама Рима с куполом собора св. Петра. Сопоставление роскошных архитектурных перспектив и крошечного цветастого пятачка, на котором топтались артисты, было поистине удручающим. Происходящее на арене (по-видимому, так следует именовать этот пятачок) разительно не соответствовало помпезной роскоши оформления. То и дело в голову лезли разные праздные вопросы: где во втором акте хоть какая-нибудь кушетка (гм-м, как же без нее-то? А тут только два стола и банкетка, больше подходящая для будуара Виолетты в "Травиате") и откуда будет бросаться Тоска в финале?

Словом, зрелище вызывало больше недоумений и опасений, чем удовольствия или, тем более, восторга. А исполнение?

Оркестр и его дирижер Пьер Джорджио Моранди заслуживают всяческих комплиментов - для московской публики, привыкшей к грубости столичных оркестровых коллективов, рафинированное и элегантное звучание оркестра Римской оперы было бы просто медом в уши… если бы не кошмарное соло группы виолончелей перед "E lucevan le stelle" - та самая ложка дегтя, которая способна испортить бочку меда.

Порадовали исполнители небольших ролей: Анджелотти - Карло Чиньи и, особенно, Сполетта - Лука Казалин, голосистый характерный тенор, который не только безусловно справился с ролью вокально, но и создал интересный и запоминающийся сценический образ.
К сожалению, Ризничий - Лучано ди Паскуале - был вполне безголос и сильно подпортил начало спектакля.

Скарпиa Альберто Мастромарино начал свою партию неплохо, но к началу "Te Deum" как-то неожиданно сдал. Его голос "поплыл" вне ритма и темпа, и чем дальше, тем больше слышалось явственное сопение и пыхтение, как у разогревающегося паровоза. Певец не только не оправился ко второму акту, но его вокальные трудности продолжали нарастать. И хотя явной фальши не было, но голос Мастромарино, и без того не очень мощный (хотя и достаточно ровный, благородного тембра, с ясной артикуляцией) угасал, как свечка: к учащенному дыханию прибавились местами хрипы и сип, так что в какой-то момент появились сомнения в том, что он сможет закончить спектакль. Однако артист проявил выдержку и силу воли, и худо-бедно свою партию допел. К сожалению, с точки зрения актерской игры, без которой партия Скарпии просто немыслима, баритон тоже не показал абсолютно ничего интересного.

Здесь следует небольшой нюанс: занавеса в этом спектакле не предусмотрено, и по окончании второго акта убитый Скарпиа на глазах у публики попросту поднялся (не без труда) с малинового бархата сцены и стал раскланиваться перед залом, в обществе Тоски и Каварадосси. Между тем традиционализм постановки никак не предполагал такого зрелища, как оживающий труп.

Фабио Армильято - Каварадосси, обладатель звонкого, хотя и небогатого красками лирико-драматического тенора, большую часть партии пел надрывно (что, впрочем, соответствовало музыкальному образу) и местами "белым звуком". И если первая ария прозвучала достаточно ровно, а все ферматы были действительно хороши (особенно удалось "Vittoria! Vittoria!" во 2-м акте, спетое почти блистательно), то "E lucevan le stelle" оказалась разорванной на мелкие фразочки, каждая из которых была пропета на широком дыхании и хорошим легато, но при этом как будто вне всякой связи с целым. После заключительной фразы: "E non ho amato mai tanto la vita!" дирижер предусмотрительно прервал оркестр, чтобы пропустить шквал аплодисментов, а затем, как ни в чем не бывало, продолжил оркестровое заключение арии с того места, на котором остановился, что лишь усилило впечатление от данного спектакля как от мозаики разрозненных фрагментов.

Даниэла Десси с самого начала произвела довольно прозаическое впечатление: не было ощущения, что ее Тоска - это знаменитая актриса, певица, звезда, которая свела с ума всех, в том числе всесильного барона Скарпиа. Но, конечно, если бы мы услышали великолепный вокал, соответствующий высокой международной репутации певицы, или увидели бы выдающееся драматическое мастерство, внешние моменты отошли бы на второй план и были бы забыты через пять минут. Жаль, что певица не могла продемонстрировать ни того ни другого. Были, несомненно, в пении Десси положительные моменты, которые нельзя не отметить: хорошее дыхание, владение легато, умелое использование динамических оттенков, - но сильная тремоляция и "повизгивание" на высоких нотах портили все впечатление. Голос певицы точнее всего можно охарактеризовать как "пронзительный", что несколько утомительно, к тому же он обладает каким-то металлическим "привкусом". Впрочем, звучание всех без исключения голосов на сцене КДС было слегка неестественным, словно мы слушали не "живое" исполнение, а запись, многократно пропущенную сквозь усилители, ревербераторы и эквалайзеры. По-видимому, так оно и было. Перед началом гастролей в прессе много говорилось об усилиях, затраченных на улучшение акустики зала КДС. Но результаты этих усилий оказались минимальными. Невольно приходит на память бессмертный роман М. А. Булгакова, где у одного из персонажей "не клеились дела с акустикой, и сколько ни старался он улучшить ее, она какая была, такая и осталась".

Но, возвращаясь к Десси, следует отметить, что, по-видимому, именно ее однообразному пению и невыразительной игре спектакль в первую очередь "обязан" тем, что трагедия превратилась в обычную бытовую мелодраму: похотливый чиновник, певичка "местного разлива" и средней руки живописец-ремесленник, случайно оказавшиеся втянутыми в политическую интригу. Оба дуэта Тоски и Каварадосси звучали просто скучно, а объятия влюбленных (Тоска на коленях у художника в первом акте и т.п.) напоминали кухонную семейную идиллию (как известно, Десси и Армильято - супружеская пара). К сожалению, игре Десси не помогли и мизансцены, предложенные режиссером для центральной сцены Тоски и Скарпиа во втором акте. Барон большую часть времени сидел за столом и что-то писал с упорством первоклассника, а Тоска, примостившаяся по другую сторону стола на неудобной банкетке, напоминала посетительницу на приеме в каком-нибудь районном управлении коммунального хозяйства: сначала она чего-то безуспешно просит, потом предлагает взятку ("Quanto? Il prezzo!") и в конце концов подвергается вялым сексуальным домогательствам (чуть ли не на письменном столе, за отсутствием кушетки, как уже упоминалось). Нужно ли говорить, что убийство Скарпиа в подобном контексте выглядело обычной "бытовухой"?

В целом спектакль Римской оперы принес больше разочарований, чем открытий. Но "нет худа без добра" - широкая московская публика смогла ознакомиться с так называемым "средним европейским уровнем", которым все время попрекают многострадальный Большой театр. Очевидно, что оркестр Большого этому уровню пока не соответствует, что же касается остальных компонентов, то тут мы вполне конкурентоспособны. Но возникает вопрос - является ли этот "средний европейский уровень" тем, к чему нужно сегодня стремиться, или стоит выбрать иные критерии для развития?

© Екатерина Алленова,
Ольга Гурова, 2002.
При перепечатке просьба ссылаться на источник и ставить авторов и редакцию в известность.