СТРАШНЫЙ ВЕЧЕР, или ужасное происшествие в Мариинском театре 17 декабря 2001 года

Это было ужасно. Впрочем, по порядку. Так о чём это я? - а, это я об опере. Только не подумайте, что это я глобально - скажем, "об оперном искусстве вообще". И даже к одной конкретной опере - признанному шедевру оперной классики, моцартовской "Свадьбе Фигаро" - не только не имею претензий, но даже отношусь с некоторой любовью. "Так в чём же дело?!" - слышу я возмущённые крики из зала. Друзья, я сам размышлял об этом всю ночь, и сейчас постараюсь вам свою точку зрения прояснить.

Как вы уже могли заметить, я вовсе не претендую на истину в последней инстанции. Более того: я всегда охотно соглашаюсь с крикунами, меня "разоблачающими": типа, "да кто он таков?!", да он-де, необразован, дремуч, и звать его никак. Соглашаюсь с готовностью. Хуже другое: тот человек, что вчера выбежал на подиум перед оркестром, был просто преисполнен желания доказать всем и вся, что именно он как раз и является уж если не "великим", то - уж по крайней мере - "выдающимся" и "архиталантливейшим" дирижёром. И в этом состояла не только первая, но и самая главная его ошибка. Фамилия этого титана дирижёрского ремесла была Синькевич.

Я не склонен к ложной патетике, и мне не пришло бы в голову, например, носиться кругами по комнате, исступлённо выкрикивая: "Моцарт - это наше всё!" Моцарт есть Моцарт, причём уже очень давно - и, вне всякого сомнения, им бы и остался, если бы в нашу с вами жизнь вдруг не вторгся уже помянутый мною человек по фамилии Синькевич.
Знаете, о "дирижёрском ремесле" можно, задумчиво хмуря брови, говорить часами. Вот только стоит ли это делать - по крайней мере, в рамках данной статейки - большой вопрос. Потому, что у помянутого Синькевича нет не только мастерства и таланта (что всё-таки относится к понятиям вкусовым и эфемерным), но не наблюдается даже элементарных ремесленных дирижёрских навыков. Нет, он, конечно, размахивает руками - но то, что происходит при этом в оркестре, похоже, остаётся далеко за рамками его сознания. Если же звуки, раздававшиеся в тот вечер, являлись именно целью и следствием задуманного г-ном Синькевичем, то тогда, за поругательство святынь прошлого и издевательство над вкусами публики, он достоин уголовного наказания.

Увертюру к "Свадьбе Фигаро", наверное, знает всяк просвещённый меломан. Многие слышали её и "живьём", и в любимых записях - Мравинского, Шолти… (далее вписать любое имя - кроме, разумеется, Синькевича). Вот, если мне дозволят немного о личном: однажды, помню, вышел за пульт Бернард Хайтинк - и "Лондон Филармоник" оркестр вдруг выдал какое-то волшебство; совершенно чудеснейшее, магическое исполнение увертюры к помянутому спектаклю. Совсем не то, СОВСЕМ НЕ ТО случилось в театре оперы и балета имени Кирова в тот страшный вечер: то ли внимая нелепым жестам дирижёра Синькевича, то ли принципиально их игнорируя, оркестровый коллектив помянутого театра (точнее - группа деревянных духовых), хряпнула ("ляпнула", "врезала" или "жахнула" - это уж, как вам угодно) своё вступление а) не вовремя, б) в другой тональности, в) со страшными "киксами". А уж в последовавшим за этим "тутти" к оркестру подошло бы любое определение, кроме одного: "организованный коллектив музыкантов". Я тут же хотел встать и уйти - но мой московский друг поймал меня за фалды, и я остался.

"Зачем?!" - вправе спросить вы. Если честно, то - не знаю. Не знаю, зачем слушать музыку Моцарта в исполнении "нашего замечательного оркестра", в котором струнные группы не в ладу между собой, а духовики - вообще все сплошь солисты, причём один играет Кшенека, а другой в это время - Ноно или Берга. Пристойный (заметьте, я даже не сказал - "талантливый") дирижёр был просто ОБЯЗАН немедленно остановить оркестр и дать команду настроиться. Однако г-н Синькевич невозмутимо нёсся вперед по мутным волнам своего вдохновения, и - в полном согласии с непреложными законами оперного жанра - к убожеству, несогласованности и неряшливости оркестровой игры вскоре добавилось ужасное пение солистов. "Пение", м-да…

Этот стон у нас песней зовётся, как справедливо заметил русский поэт. В этот вечер там было "две звезды, две светлых повести", рекламируемых, как "суперзвёзды" Кировской оперы. Работник вокала Евгений Никитин, задействованный в спектакле в роли Фигаро, показал полное отсутствие певческого тона, вокального мастерства и чувства стиля. Я вообще не понял, почему он трудится именно солистом оперы - а не, допустим, монтировщиком сцены. Он поёт? - простите, так и рабочий сцены споёт. Только на сцену не лезет - потому, что воспитан и понимает, что способность к испусканию брачного рёва марала - ещё не повод для вылазки на сцену. Сиплый и безголосый товарищ Никитин, похоже, этого не понимает… Может быть, его просто "заездили" тяжёлым расписанием работы в Мариинке (мне приходилось читать много положительных отзывов о его вокале)? Ну, простите, тут молодой солист должен сам решать: или погоня за стаей зайцев, или потеря и репутации, и голоса…

Другая "звезда" - девушка по имени Анна Нетребко - в отличие от этакого голливудского Стивена Сигала-Никитина, вызывала, скорее, не досаду, а сочувствие. Что я могу сказать в её пользу? - она мила, красива, хорошо сложена, и так далее. Она даже пыталась играть на сцене, что - согласитесь! - тоже говорит в её пользу. Плохо то, что она совершенно не имеет понятия об актёрской игре: поэтому её "старательность" приводила к ужасному эффекту. (Я сразу говорю об этом, поскольку Сюзанна - партия, в первую очередь, игровая). В актёрской среде есть понятие "наигрыш", но применить его к Нетребко-Сюзанне нельзя, ибо оно подразумевает, всё-таки, какой-то минимум актёрского образования. Здесь этого не было и в помине, а Нетребко пыталась что-то "изображать" на сцене - честно говоря, просто жаль было девицу. Анна, размахивая ручками и суча ножками, с таким рвением постоянно что-то "изображала", что - глядя из зала - складывалось впечатление, как будто девушку колотит приступ болезни Святого Витта. Вокальная составляющая спектакля радости не добавляла: небольшой голос Нетребки, дурно сфокусированный и неважно "опёртый" на дыхание, со всеми его недостатками, благополучно "гасился" громким и совсем уж не "моцартовским" оркестром Киров-оперы, громыхавшим, под чутким руководством дирижёра Синькевича, неизвестно куда, почему и зачем. Нетребку было жалко. Может быть, зря она пошла на оперную сцену? - ведь, выбери она карьеру фотомодели или какой-нибудь эстрадной Алсу, успехи бы были незамедлительны, очевидны и бесспорны…

Менее бесспорны в области модельного бизнеса, наверное, были бы заслуги Маргариты Алавердян (она пела Графиню). Тем не менее, попробовать, наверное, всё-таки стоило - хотя бы по той простой причине, что в вокальном плане эта девушка являет полное стихийное бедствие. Голос её, говоря жаргоном вокалистов, постоянно находится то "в носу", то "на горле". И это ещё полбеды: хуже то, что госпожа Алавердян постоянно "промахивается" мимо тех нот, что написал композитор.

Отвлечёмся от вокала: я заметил, что в боковую ложу вышел Юрий Александров - режиссёр описываемого действа. Чем он всегда мне нравился, так это своей изобретательностью. Чем не нравился, спросите вы? - тем же самым. Какой-то наворот совершеннейших глупостей во время исполнения арии Фигаро. Зачем? - не знаю. Вдруг проламывается стена, вылезающие из пробоины артисты миманса дурно изображают (опять именно изображают, вот что ужасно!) некие милитаристические сцены… Между прочим, даже посредственный артист способен "выдать" на спектакле прекрасный результат - при том простом условии, что режиссёр спектакля имеет ясную и логичную идею постановки, а также знает, как добиться от актёра нужного результата. К моему большому сожалению (ибо Александров, несомненно, человек одарённый), трюки и "примочки" давно заместили полное отсутствие ясных идей. Поэтому, как вы могли заметить, я даже не склоняю имя исполнительницы партии Керубино Галины Сидоренко: будь она даже Кристой Людвиг, от александровских общих мест и пошлости она бы спектакль не спасла. Если и хотел Александров дать какие-то военные сцены во время исполнения арии Фигаро, то это можно было бы сделать изящнее и тоньше (хотя я вообще не уверен, что они необходимы).

Комната, которую Сюзанне и Фигаро от щедрот своих решил выделить Граф, похоже, является банальным санузлом - по крайней мере, весь центр её занимает огромная ванна. Ах, "это смешно"? Простите, не понял… Или это такая традиция театра: рукомойники в "Китеже", ванная - в Моцарте?..

О внешнем, постановочном ряде спектакля можно спорить - но не надо: он не лучше и не хуже многих; он "средний", и легко вписывается в современные стандартные штампы так называемых "современных" постановок, со всеми их нелепостями, попытками эпатажа и неизбежной пошлостью. Много хуже, тем не менее, сама способность режиссёра к работе с актёрами: Никитин (что очень плохо!) играет на сцене самого себя, "любимого и неотразимого". Просто секс-символ какой-то: ибо, когда человек не показывает ни актёрских способностей, ни вокальных талантов, то остаётся только думать, что какие-то иные достоинства у него всё-таки есть… Анна Нетребко (уже умница, кстати, в этом плане) саму себя не играет - но изображает (что скверно!) некую "среднестатистическую" Сюзанну; её искренние попытки к актёрской игре не превосходят уровня клубной сцены и вырождаются в набор ходульных штампов. Вот бы где помочь режиссёру! - но Александров молчит…

Подчеркну ещё раз: мы не собрались в студии звукозаписи для прослушивания "великих", но пришли в театр - на представление одной из самых замечательных игровых опер. С самого начала эту оперу убил серьёзный дирижёр в очках по фамилии Синькевич; он не только не сумел добиться от оркестра ясности, прозрачности и слаженной игры, но ещё и прикончил музыкально-драматическое произведение, лишив оркестр его игровой партии в этой опере. Нетребко, Никитин и Алавердян были более чем посредственными, неличностными актёрами - а как они пели, я уже сказал.

Удивительно, что (в прошлом, кстати, чиновник кировской оперы), баритон Юрий Лаптев в роли Графа оказался именно тем персонажем, кто - в плане вокала и в спектакле вообще - нареканий не вызвал. Подчеркну: не "великий", не "восходящая звезда", а просто - профессиональный оперный солист. Я очень рад за Лаптева; жалко Нетребку, и сочувствие вызывает Никитин. Но гораздо большего сочувствия достоин Моцарт. Да и сама идея музыкального театра на не самой плохой оперной сцене. Не говоря уже о том, что жалко было и 250 рублей за билет. Мой вам совет: когда видите в афише фамилию "Синькевич" - …экономьте деньги. Кстати, так же поступайте, если дирижёром спектакля значится... Впрочем, это уже тема для совсем иной статейки.

© Кирилл Веселаго, дек. 2001