Жак Оффенбах. Сказки Гофмана

Фантастическая опера в трех действиях с прологом и эпилогом
Либретто Ж. Барбье по мотивам новелл Э. Т. А. Гофмана

Первая постановка: Париж, 1881 год.

Действующие лица:
Гофман, поэт (тенор)
Никлаус, его друг, позже - муза поэзии (меццо-сопрано)
Линдорф, городской советник (баритон или высокий бас)
Стелла, артистка (сопрано)
Олимпия, кукла (сопрано)
Джульетта, куртизанка (сопрано)
Антония, певица (сопрано)
Спаланцани, физик (тенор)
Коппелиус, оптик (баритон или высокий бас)
Кошниль, слуга Спаланцани (тенор)
Креспель, отец Антонии (бас или баритон)
Миракль, доктор (баритон или высокий бас)
Голос матери Антонии (меццо-сопрано)
Шлемиль, поклонник Джульетты (баритон или высокий бас)
Дапертутто, колдун (баритон или высокий бас)
Лютер, хозяин кабачкa (баритон или высокий бас)
Натаниэль, студент (тенор)
Герман, студент (баритон или высокий бас)
Питикиначчо, молодой человек (тенор)
Кельнеры, гости, слуги, дамы, кавалеры, гондольеры.

Пролог

Небольшой кабачок Лютера в Нюрнберге. Пока здесь тихо; только завсегдатаи тихонько попивают пиво. Художники рисуют полотно, на котором изображены музы. В погребок заходит городской советник Линдорф. Это элегантный представительный мужчина. Брезгливо рассматривая окружающих, он замечает слугу Стеллы - Андреаса. Тот принес от хозяйки записку для Гофмана, с которым у Стеллы роман. Линдорф, неравнодушный к певице, перекупает у Андреаса конверт. Вскрыв его, он обнаруживает записку, в которой та сообщает Гофману, что после спектакля (Стелла примадонна в опере и сегодня дают "Дон Жуана") она будет ждать его у себя в будуаре. В письмо вложен ключ от него. Хэ-хэ-хэ, ехидно смеется советник. Это мы еще посмотрим, кто к Вам придет в будуар, хэ-хэ-хэ. Линдорф поет свою (единственную в опере) арию, затем берет бутылку вина и садится в дальний угол.

Но вот на улице слышен все нарастающий шум. Это студенты, которые вечно ошиваются по кабачкам, (что естественно), веселой толпой вваливаются в пивнушку, чтобы выпить пивка и поболтать о том, о сем... Бедный Лютер носится от одного столика к другому, выставляя все новые кружки с пивом. Ребятишки над ним издеваются, ставят подножки, обливают вином. Тяжелая у Лютера работа. А что делать? Клиент всегда прав. Все пьют и веселятся, предвкушая появление Гофмана.
Дело в том, что Гофман всегда сидит в этом кабаке и пьет. А когда доходит до определённой кондиции, начинает травить всякие истории и рассказывать сказки. И вот Лютер сообщает, что на дороге появились Гофман и Никлаус. Все в предвкушении хорошего вечера. Открывается дверь, и мы видим бомжа-алкоголика, который только что вылез из какой-то грязи. Гофман уже плохо стоит на ногах. "Бонжур, ами", - здоровается Гофман и первым делом хватается за кружку с пивом, вырывая её из рук подвернувшегося студента. "Жизнь коротка, так незачем время терять!" - восклицает он и опорожняет кружку. Никлаус следует за ним по пятам.
Вообще, Никлаус - это какой-то белогорячечный персонаж; что-то типа совести Гофмана. Гофман всё пьет и пьет, пока не достигает состояния, описывавшегося в фильме "Бриллиантовая рука" словами: "клиент созрел"… Студенты просят его рассказать какую-нибудь веселую историю. Гофман, поймав кураж, поет свои знаменитые куплеты про Кляйнзака. Все больше воодушевляясь, пьяный поэт начинает путать куплеты, путать припевы. И вот он уже поет о своей возлюбленной, о счастье и т.п. Один из студентов спрашивает: "Эй, ты что, влюбился?" - "Чего? Я -влюбился?!" Гофман опять шутит и смеется со всеми. Допев куплеты, он падает на скамейку. Ноги его уже не держат, да и мутит слегка. Видно, плохо человеку. И тут свое слово вставляет Линдорф. Высокомерно он спрашивает, в состоянии ли Гофман вообще кого-то любить... Задетый за живое поэт, начинает, в свою очередь, издеваться над Линдорфом. И вот Гофман уже готов рассказать всем о своих любовных историях. Но беда в том, что он уже настолько пьян, что не понимает, где правда, где вымысел. Не понимает он уже и кто же, всё-таки, его любовь. Антония? Джульетта? Олимпия? Гофман садится в свое кресло и начинает вспоминать, а на глазах у него пьяные слезы...

1 акт - "Олимпия"

Кабинет физика Спаланцани. Хозяин и его слуга Кошниль заканчивают конструировать большую заводную куклу. Спаланцани решил на сегодняшнем званном приеме представить Олимпию - так он её назвал - как свою дочь. Его волнует только одно: вредный такой оптик Коппелиус, сделавший глаза для куклы, может "заложить" Спаланцани почтенной публике…

Вдруг в мастерской появляется Гофман. Он бросает взгляд на Олимпию - и… все. (Подозреваю, что Гофман уже успел принять на грудь пару стаканчиков; иначе все его последующие поступки объяснить никак невозможно). Он без памяти влюбляется в "девушку". Видя это, физик оставляет его наедине с куклой. Влюбленность молодого человека может сыграть ему на руку. Гофман хочет поговорить с Олимпией, но, видя, что та "спит", только смотрит на нее. Приходит Никлаус. Он говорит, что начинают собираться гости и все поговаривают о какой-то кукле, которую Спаланцани хочет выдать за свою дочь. Но Гофман ничего не воспринимает, только шикает на своего друга: мол, да что ты понимаешь? Никлаус удаляется, а в кабинет входит Коппелиус. Он замечает поэта и тут же начинает представлять ему свой товар. Кучу всяких очков, линз, искусственных глаз на ниточках и т.п. Гофман обзывает его шарлатаном. Пардон, говорит тот, я - оптик Коппелиус. Но Гофману он не интересен. Все его мысли заняты Олимпией. Однако окулист тоже был не дурак; он предлагает поэту свое новейшее изобретение. Если Вы закажете товар у нас прямо сейчас, то, не сходя с места, получите его. Только сегодня действуют скидки на всю продукцию. Торопитесь, и вы станете счастливым обладателем волшебных очков. Тот, кто надевает их, видит все придуманное реальным. Очки, естественно, розовые. Гофман от счастья ну, только что ни прыгает. Он одевает очки и вдруг.... Олимпия оживает. Она обмахивается веером, нежно смотрит на Гофмана. Но тут раздаются чьи-то голоса. Поэт быстро снимает очки, поправляет занавески и убегает. В кабинет входят Спаланцани и Коппелиус. Оптик вымогает деньги за свое молчание, ведь Спаланцани боится, что Коппелиус раскроет секрет "дочки". Но хитрый физик находит выход из положения. Он выписывает Коппелиусу вексель на свой прогоревший банк. Ничего не подозревающий оптик радостно удаляется. В бальной зале собираются гости. Все весело переговариваются, шутят, смеются. Среди гостей ходят и ездят роботы, они фотографируют, разносят напитки; как-никак, дом физика и изобретателя...
Появляются Гофман с Никлаусом. Белогорячечный друг советует поэту не сочинять себе "геморрой на голову" - но тот, ничего не понимая, лишь тупо демонстрирует другу свои прекрасные очки. Спаланцани, испросив внимания собравшихся, представляет гостям свою "дочь" Олимпию: сейчас она споет для всех куплеты. Выезжает механическая арфа. Олимпия встает со своего кресла (которое на поверку оказалось банальным зарядным устройством). Кукла начинает петь, а Гофман одевает очки. Понятно, какое впечатление на него производит "девушка". Однако, случается непредвиденный казус: у Олимпии "сдохли" батарейки. Её срочно подзаводят, и она продолжает петь. Всем уже ясно, что это кукла - кроме, сами понимаете, Гофмана, который в момент подзарядки снял очки и отвернулся. Олимпия закончила петь, все ей хлопают, но тут же начинают тыкать в неё тростями, чтобы проверить, из чего она сделана. Потом всех приглашают к столу. Остается только Олимпия, которой не надо есть, и Гофман, которому уже хватит пить.
Поэт хочет поговорить с девушкой, объясниться с ней: конечно же, он в розовых очках. Ему кажется, что она сама ждет от него признаний. Он пытается её обнять и случайно надавливает на скрытый механизм. И Олимпия соглашается на все предложения Гофмана. А он предлагает ей ни больше, ни меньше - жить вместе с ним (вот так и обнимайся с киборгами). Прибегает Никлаус и сообщает, что все говорят о том, что Олимпия - кукла. Гофман лишь досадливо отмахивается от дружка: он счастлив, ведь девушка согласилась жить с ним...

А в это время приходит Коппелиус. Обнаружив, что чек банка-банкрота недействителен, он решил отомстить. Коппелиус вынимает какую-то деталь из кресла - зарядного устройства для куклы и убегает.
В зале раздается музыка. Все приглашаются танцевать. Спаланцани хочет показать гостям, что его деточка умеет прекрасно кружиться в вальсе. Но сначала надо её подзарядить. Физик усаживает Олимпию в кресло. И тут что-то замкнуло! Кукла начала носиться по всему залу. Но потом успокоилась. Гофман приглашает ее на танец. Они кружатся и кружатся, и все быстрее и быстрее. У Гофмана уже нет сил, а кукла вцепилась в него и не отпускает. Тогда, обессиленный, он просто падает в обморок. Олимпию срочно сажают в кресло, но оно неисправно. Тогда всю хитроумную систему проворно зачехляют. Гофман приходит в себя. Он спрашивает, как чувствует себя Олимпия? В этот момент в зал врывается Коппелиус и во всеуслышанье заявляет, что Олимпия сломалась. Оптик откидывает чехол и вручает потрясенному поэту сломанную куклу, у которой даже глаза на пружинках болтаются. Среди гостей появляется советник Линдорф с игрушечным разбитым сердцем. Он, как и все, смеется над глупым пьяным поэтом, который столько выпил (хоть и казался трезвым), что влюбился в куклу. Гофман плачет, держа на руках сломавшуюся игрушку, а Коппелиус посыпает их рисом, как новобрачных. Занавес.

2 акт - "Джульетта".

Венеция. Площадь Сан-Марко, видимо. Или еще какая-нибудь красивая площадь перед дворцом. Сумерки. На площади - полнейший бордель. Джульета, куртизанка, в объятьях своих поклонников. Сегодня ей больше всех по душе Питикиначчо. Шлемиль же, которого она недавно оставила, прибывает в грустном расположении духа. Появляется Никлаус. Они с Джульеттой поют знаменитейшую баркаролу (Belle Nuit, O Nuit D'Amour). На площади появляется Гофман (с бокалом вина, естественно). Целуя и обнимая дам, попадающихся ему на пути, Гофман поет блестящую застольную. Между делом он уводит Никлауса подальше от Джульетты. Мол, мал ты еще по бабам ходить. Это только моя привилегия. Джульетта же, в свою очередь, бросает на Гофмана многозначительные и нескромные взгляды. И это понятно: видели бы вы этого Питикиначчо! От него просто тошнит. А тут - такой роскошный мужик появился! Правда, не совсем трезвый, но ведь роскошный!
Никлаус предостерегает друга от нового увлечения. Но тот только смеется в ответ: ничто не сможет заставить Гофмана полюбить женщину!
Этот разговор становится известен злобному колдуну Дапертутто. И этот гад решает погубить Гофмана силой любви (вообще-то в этом акте речь, скорее всего, идет не о любви, а о похоти. Любовью там и не пахло). Итак, Дапертутто достает волшебный перстень с огромным алмазом и поет свою знаменитую арию: Scintille, diamant ("Сверкай, алмаз"). Появляется Джульетта. Она не может оторвать взгляд от прекрасного камня. Тогда волшебник сообщает ей, что камень будет её, если она соблазнит Гофмана и заставит его поглядеться в зеркало, которое он предварительно заколдовал. "Зачем это?" - спрашивает куртизанка. "Не твоего ума дело", - не очень куртуазно отвечает ей волшебник.
Ради камня Джульетта готова на все, и она соглашается. Появляется Гофман; Джульетта начинает свою игру. (Они поют изумительный любовный дуэт). Куртизанка заставляет поэта посмотреться в зеркало, что тот и делает - ему все равно. "Когда, когда мне к тебе придти?" - спрашивает Гофман. "Да хоть сейчас!" - отвечает Джульетта. - "Но есть одна проблема. Ты должен раздобыть ключ от моего будуара. Он находится у Шлемиля, который жутко ревнив". (Дубликата, значит, у нее не было). Нет проблем! - Гофману нужна Джульетта, и ради этого он сделает все, что угодно. Вдруг он замечает Шлемиля и тут же "наезжает" на него с требованием отдать ключик. Ага, сейчас! - Шлемиль не такой идиот. Они начинают сражаться. Естественно, за всем происходящим наблюдает Дапертутто. Гофман, оказавшись проворнее, убивает соперника. Сам он потрясен. Но тут появляется Джульетта, которая специально проводит перед носом Гофмана кольцом с алмазом, который она получила он колдуна. Так продефилировав, она удаляется к себе. На свет выходит Дапертутто и сообщает поэту, что у того больше нет отражения. Как так? А вот так, ловкость рук и никакого мошенничества: он дает поэту посмотреться в зеркало. И впрямь: нет отражения. Гофман смотрится в другое - та же история. Смотрится в воду - и там нет отражения. "Колдовство!" - подумали вы; ничего подобного. Просто меньше пить надо. Это же сколько надо было опорожнить бутылок, чтобы не увидеть своего отражения в зеркале?
Вдруг Гофман вспоминает про ключ. Найдя его у Шлемиля, он бежит за Джульеттой - но та уже давно укатила на гондоле со своим новым возлюбленным Питикиначчо. Поэт видит удаляющуюся лодку и слышит веселый смех куртизанки. А из дверей будуара Джульетты появляется советник Линдорф и зло посмеивается над Гофманом. Хэ-хэ-хээээээ!
Занавес.

3 акт - "Антония".

Дом советника Креспеля в провинциальном немецком городке. Дочь советника, Антония, поет романс, который специально для нее написал Гофман. Похоже, они не так давно познакомились, но уже успели полюбить друг друга. Возможно, это первая настоящая любовь для обоих. Наверное, поэтому так прекрасен и нежен романс Гофмана, и с таким искренним чувством Антония его поет. Появляется её батюшка. Он обеспокоен увлечением дочери Гофманом, поскольку боится потерять её. (Эгоист!) С другой стороны, его беспокойство искренне: недавно он потерял жену - она была певицей и умерла от неизлечимой болезни. Вот и Антония все время пытается петь, но у неё часто появляется одышка. Заболевание, по-видимому, оказалось наследственным. Поговорив с дочкой, Креспель уходит. Но велит полуглухому слуге Францу никого не впускать в дом. Франц чего-то бурчит. Он всем недоволен. Вон, сколько тут хлама! Все надо разбирать (наверное, после смерти жены советник с дочерью переехали в новый дом). Франц поет чудесные куплеты про то, что для всего нужна метода. Он в молодости хотел стать певцом, но не вышло. Тем не менее, старый слуга пробует свой голос и пускает петуха. В конце концов, плюнув на все и на всех, он собирается уйти, но на пороге появляются Гофман и Никлаус.
"Как себя чувствует мадмуазель Антония?" - спрашивает поэт. "Он только что вышел, месье", - отвечает слуга. "Эй, глухня!" - говорит Гофман, - "Я про Антонию спрашиваю". Но Франц уходит. Никлаус вновь пытается предостеречь Гофмана от любви: ты, мол, столько раз прокалывался, будь осторожен. Но Гофман влюблен, и ему ничто не страшно. Он верит, что наконец, нашел свою единственную. Никлаус уходит. Гофман остается один. Он садится к инструменту и замечает свой романс. Поэт начинает его напевать. Вбегает Антония и, радостная, кидается на шею возлюбленному. Они объясняются друг другу в любви (и поют необычайной красоты дуэт). Гофман, чувствуя талант Антонии к пению, уговаривает её заняться музыкой серьезно. Девушка не может противоречить любимому, она слишком его любит - поэтому она ничего не говорит о том, что ей не очень легко петь.
Внезапно возвращается Креспель. Гофман успевает спрятаться за ширмой. Отец отсылает дочь в другую комнату. Появляется слуга и сообщает, что пришел доктор Миракль. "Я же просил никого не впускать!" - орет советник. Но доктор уже здесь. Как вы догадываетесь по его имени, доктор это совсем не простой. Миракль хочет осмотреть дочь советника и полечить её; ведь она страшно больна! Если Антония будет продолжать петь, то умрет - так же, как и её мать. (Надо заметить, что маму девушки лечил тот же самый добрый доктор Айболит). Креспель хочет выгнать Миракля, но тот вызывает дух покойной жены советника. Он проводит всякие магические манипуляции над пустой кушеткой, и у Креспеля создается полное ощущение, что в комнате кто-то есть. За всем этим из-за ширмы наблюдает Гофман. Миракль же вынимает всякие скляночки и т.п. Начинает какие-то заговоры творить. Наконец, Креспель выходит из ступора и прогоняет доктора.
Но это не так просто: это тот самый случай, когда ты его в дверь, а он - в окно… Короче, навязчивый медицинский работник вновь проникает в дом через стену. Тогда Креспель просто уводит доктора с собой. Гофман выходит из-за ширмы; он напуган до смерти. Вбегает Антония. Она не понимает, почему любимый так быстро засобирался восвояси. Поэт много чего наслушался и строго-настрого не советует Антонии петь. Но не открывает причину, по которой он так быстро переменил свое мнение. Поцеловав девушку на прощанье, он уходит.

Антония остается одна. Она гладит рояль, но не может на нем играть. Вдруг, откуда ни возьмись, опять появляется навязчивый доктор Миракль. Он заставляет Антонию петь. "Антония, посмотри на портрет своей матери, и она оживет", - говорит доктор. Мать девушки сходит с портрета и присоединяется к Мираклю в ансамбле, уговаривая дочь петь. Антония не в силах сопротивляться магии. Она начинает петь. Все громче, громче, громче и..... падает без чувств. Призрак матери возвращается в портрет. Доктор исчезает.
Появляется Креспель. Он видит неподвижное тело дочери. Боже, что же случилось? Антония приходит в себя и рассказывает то, что с ней произошло. Появляются Гофман и Никлаус. Антония уже не в силах что-то сказать. Гофман обнимает её, целует, но все бесполезно. Антония умерла. Из камина появляется советник Линдорф и констатирует: "Morte". "Антония-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!" - плачет поэт. Занавес.

Эпилог

Мы вновь в погребке у Лютера. Задумчивые студенты сидят и курят трубки, а посреди зала на коленях сидит Гофман и нежно обнимает свое пальто: он все еще сжимает в объятьях Антонию. "Voila, mes amis - говорит Гофман. - Quelle fut l'histoire de mes trois amours". Только сейчас всем стал понятен смыл его слов. Гофман раскрыл им свое сердце, поведав историю единственной, мучительной любви... Студенты выходят из задумчивости. Им не хочется больше печалиться, им хочется веселиться. К чертям любовь! И они начинают подкалывать поэта. Как же ты так нажрался, что потерял свое отражение? Гофман смотрится в таз с водой, но там тоже нет отражения. Его начинают пинать, роняют, обливают вином. Приходит Лютер и сообщает, что спектакль закончился. Студенты все бегут к театру, чтобы поприветствовать примадонну. Гофман остается один. Правда, и Никлаус еще не ушел.
Поэт мертвецки пьян. Он лежит в луже разлитого по столу вина, ни жив, ни мертв. Появляется Стелла. Она так и не дождалась у себя в будуаре поэта, и сама пришла к нему. "Гофман, Гофман!" - зовет красавица. Гофман поднимает на неё совершенно пьяный, пустой взгляд. "Кто ты? Олимпия? Нет. Джульетта? Нет. Антония? Нет; morta... Стелла!" - И опять падает лицом в свою лужу. Стелла потрясена. Но тут к ней подруливает советник Линдорф. "Мадам! - произносит он, предлагая ей руку. Мол, посмотрите, оно (пьянь эта) Вам надо?" Стелла уходит с советником.

Вдруг белогорячечный друг Гофмана Никлаус превращается в Музу Поэзии. Вот ведь, как нажрался, а? Муза говорит, чтобы Гофман не отчаивался. Он еще может любить, его сердце не опустошено. В нем есть надежда. Она протягивает поэту бумагу и перо. Пиши Гофман, пиши, ты можешь излить на бумаге все свои чувства! Сама же Муза удаляется в картину, которую уже закончили писать маляры к концу оперы. Гофман тянется за кружкой, но.... отстраняет её. Открывает общую тетрадь в клеточку, 96 листов и начинает писать.

Занавес.

Призрачная справка:

Эту оперу - одну из двух в творческом наследии Оффенбаха - ждала не менее мистическая и беспорядочная судьба, чем гофмановского героя: во-первых, композитор её не закончил, и после смерти Оффенбаха её инструментовал Эрнест Гиро (именно тот композитор, что дописал речитативы к опере Бизе "Кармен". Судьба, видать, была такая: всё за всех дописывать). Во-вторых, рукописная партитура благополучно сгорела во время одного из пожаров, так частых в оперных театрах до наступления эпохи электрического света. С тех пор существует несколько редакций оперы - с диалогами и с речитативами.
Принято порою менять местами акты Джульетты и Антонии; с лёгкой руки режиссёра Вальтера Фельзенштайна фантастический образ Музы Гофмана стали "привязывать" к Никлаусу. В общем, удивительный сюжет этой оперы в полной мере отражает воззрение художников-романтиков: с одной стороны, надо всё время пить - с другой, ребят питает надежда, что когда-нибудь некая фантасмагорическая Муза заставит их "завязать" и взяться за перо...
Брутальной реальности мира пролога и эпилога противопоставлен мир безумно-ярких видений Гофмана; вечные "враги" Коппелиус, Даппертутто и Миракль концентрируются в образе инфернального злодея Линдорфа...
В современной практике принято ставить оперу как и с тремя различными исполнительницами главных сопрановых партий, так и доверять их одной певице. Среди теноров, записавших эту партию в новейшие времена (Гедда, Араиса и Доминго), думается, предпочтение надо отдать Доминго: в знаменитой постановке Шлезингера для Ковент-Гарден он оказался на такой высоте, как певец и как актёр, что эта запись, вне всякого сомнения, ещё на долгие годы останется эталоном партии Гофмана.
В России эта опера впервые была поставлена в 1884 году в Москве. В 1986 году режиссёр Титель ставил "Сказки" в Свердловске; история хранит молчание о вокальных и драматических достижениях этого опыта...

© Кирилл Веселаго, А. Тажетдинова

 

Эффективность современной пластической хирургии признают сегодня практически все. Оттого и становится сие направление настолько популярным год от года. Время Красоты Отари Гогиберидзе – это действительно современная клиника, которая способна реализовать все ваши пожелания и требования в данной области и получить то, что было недополучено от природы или, в последствии, неприятных ситуаций. Главное в этом, доверять свое здоровье и красоту настоящим специалистам.