МАРИЯ КАЛЛАС - МОЙ ВРАГ#42

Получаем от публики письма с волнующими выражениями любви и солидарности. Отнять у миланцев "Джузеппе" - ведь это же просто безобразие. Мой муж перестарался, и в театре все слишком любят его, а теперь он виноват и в этом. Между тем, щедрость его поразительна. Однажды в Рождество он специально заказал в кондитерской "Маркези" на Корсо Маджента семьсот panettoni для хора, оркестра, балета, статистов и машинистов. И на всех - один за другим - оставил автограф.
Он не раз проявлял подобную щедрость. И в "Метрополитен" он однажды пригласил более ста человек на итальянский ужин в ресторан "Мамма Леона", где, неутомимый, как всегда, даже после спектакля, пел неаполитанские песни.
Неужели в "Ла Скала" находится кто-то, кому Джузеппе мешает?

Театральный мир во весь голос кричит о скандале, почему Джузеппе согласился поехать на Фестиваль Итальянской песни в Сан-Ремо. В откровенном разговоре с журналистом Пьером Мария Паолетти из газеты "Джорно" Джузеппе опроверг пункт за пунктом все обвинения, которые были выдвинуты против него - и о якобы плохом состоянии его голоса, и о своих отношениях с "Ла Скала". - Я певец и пою то, что мне предлагают, - заявил он. - Волей-неволей я буду петь с микрофоном. Если бы обходился без него, то эти ребята, у которых вообще нет никакого голоса, выглядели бы как Таманьо по сравнению со мной.
Его обвиняют в том, что он снизил свою планку.
Никогда не видела Джузеппе таким разъяренным.
- Мы поем ради денег, - ответил он.
Можно было подумать, что ему доставило удовольствие развенчать и себя, и весь мир оперного театра, доставляющий ему столько огорчений.
- Но и в "Ла Скала" у вас нешуточные гонорары, - возражает журналист. - Два миллиона за спектакль.
И Джузеппе очень мужественно отвечает:
- Но в "Ла Скала" я не пою, потому что этого не желает Гирингелли. Вот почему я отправляюсь в Сан-Ремо. У меня жена и дети.
Он отводит душу, заявляя: если теперь он захочет петь в опере, ему опять придется эмигрировать.
- В Вене я вынужден был просить защиты у полиции. Об этом свидетельствуют фотографии.
Это верно. В Вене он пел в тридцати шести спектаклях за четыре месяца и подписал контракт еще на шестьдесят спектаклей до июня 1967 года. Публика сходит с ума по Джузеппе Ди Стефано. Это самый высоко оплачиваемый тенор в Вене и единственный, кто с легкостью переходит от Паяцев к Любовному напитку. Гирингелли сердится на Джузеппе, потому что он отказывается петь, когда ему нездоровится. Джузеппе и тут не идет на компромиссы. Говорит, что уважает свою публику, и не хочет водить ее за нос.
В интервью газете "Джорно" он откровенно рассказывает также о знаменитой истории с "Богемой".
- Караян тут ни при чем. Это шуточка Гирингелли. Он, хоть и имел со мной договоренность, подписал контракт с Раймонди. И сделал это специально, чтобы публично унизить меня, уверяя, что Караян отказывается работать со мной.
Джузеппе обвиняют в том, что он капризничает, курит, часто бывает в казино.
Джузеппе охотно соглашается с упреками: да, говорит он, это действительно так; но, что поделаешь - я без этих недостатков - не я. О, да, уж мне-то это хорошо известно.
Его упрекают в том, что у него слабовата техника. Но Джузеппе не сдается. Говорит, что самое главное не техника, а впечатление, волнение певца, которое передается публике, когда и сам он получает удовольствие от пения.
- Соль нужно петь так, как считаешь нужным. Оставь в покое диафрагму, а пой, верно окрашивая ноты. Я иду от содержания и пою слова. Это и означает интерпретировать оперу на современный лад.
Сан-Ремо для него - бизнес, и точка. Если он станет ждать, когда его пригласят в "Ла Скала", то окажется безработным. Вот уже полтора месяца, как он не поет. И Тебальди, и Сьепи тоже вынуждены были эмигрировать. Джузеппе заинтересован в приобретении все большей популярности, потому что его состояние в будущем - это пластинки. Арии из опер и неаполитанские песни. Так или иначе, его ждут несколько представлений "Кармен" в Вене под управлением Лорина Маазеля.