Постановление "Об опере "Великая дружба" Мурадели"#9

Артур ЛУРЬЕ
Почему они это сделали?

Публикуемая ниже статья появилась в газете "Новое русское слово" 14 марта 1948 года как своеобразный "отклик на отклики" - то есть, на выступления советских композиторов, последовавшие за печально известным "постановлением" об опере "Великая дружба".

Я много раз слышал этот вопрос и каждый раз видел искреннее удивление, как если бы существовала загадка, которую нужно непременно решить, чтобы понять, в чем дело: очень уж все это кажется глупо и бессмысленно.
Зачем понадобился скандал по такому, как будто незначительному поводу, как музыка, к тому же в такой сложной политической обстановке? Никто не допускает, что нападение на музыку произошло зря, думают, что для чего-то оно понадобилось, и что, вероятно, какая-то вина лежит и на композиторах. С другой стороны, шум, поднятый здесь вокруг этой истории, по существу ничего не объяснил, и никто не сумел в ней разобраться. Все свелось к фарсу, к очередной антисоветской демонстрации, и все смеются.

Что же тут смешного: глупость ли обвинения, или последовавшее за ним не менее глупое покаяние и самоуничижение? Все это совсем не смешно. Если советские композиторы в чем-либо грешны, то перед музыкой, а никак не в том, в чем их обвиняют. Они слишком далеко зашли по пути формального опрощения и искусственной популяризации в угоду требованиям власти. Они давно в компромиссе между музыкой и приспособлением к официальному искусству, требуемому от них людьми, не умеющими даже объяснить, чего они от них хотят.

Музыкантам ничего другого не осталось, как покаяться в несуществующих грехах. Других слов оттуда быть не могло, но можно не сомневаться, что все кающиеся, вероятно, с тоской думают: неужели там, за советским рубежом, никто не может понять, что происходит, и не сумеет сказать об этом?

Думается, что музыкантам в Москве важно не столько выражение симпатии исполнением их сочинений, сколько освещение вопроса по существу. Почему же никто не делает этого здесь? Потому что трудно. Нужно внимание к тому, что происходит с современной музыкой повсюду, и понимание того, чем отличается музыка в советской России от всей остальной.

Личной вины у музыкантов нет, ни там, ни здесь, а есть вина общая, во всем искусстве, во всей культуре, повсюду, в частности, с тех пор, как главным стимулом является не творчество, а национализм. Он раздут везде. Каждая страна, как бы мала она ни была, занята только собой, до другой ей дела нет. Произведения превозносятся, в большинстве случаев, не в силу их качеств, а по национальной принадлежности автора и роли его страны в политическом концерте.

В советской России люди, занимающиеся искусством, принадлежат государству. Принадлежат как предмет, как вещь. Они часть государственного инвентаря. Ценою обращения в инструмент, служащий для цели, не ими намечаемой, музыканты получают право деятельности. Те, кто не стали вещью,- не нужны и вредны. Какая еще свобода творчества? Пустые, сентиментальные слова. Во всех областях: социальных, технических или культурных творчество целиком давно принадлежит только ЦК партии, и все без исключения выполняют его директивы. Но музыка и поэзия, как будто, не вяжутся с партией, как же быть?

Вот и получается неувязка. Ее периодически пытаются исправить. Исправляют неуклюже, грубо, потому, что нет времени этим заняться, и не умеют это делать. Но даже этой связью с государством и официальной общественностью, основанной на абсолютном подчинении, в советской России дорожат. Разрыв с ней ведет к творческому параличу.