«ПО-ПРОЛЕТАРСКИ В МОРДУ», или новые стандарты в общении музыкантов и меломанов.

Последнее время мне часто вспоминается один из фельетонов Ильи Ильфа (может быть, написанный и в содружестве с Петровым – не упомню, грешным делом)… Там повествуется о том, как, будучи в опере, автор познакомился с соседом по партеру – необычайно умным и эрудированным старичком-меломаном, рассказавшим автору немало интересного как об опере вообще, так и о «Кармен», шедшей этим вечером, в частности. Старикан вполне очевидно наслаждался музыкой, смаковал каждую ноту – но вдруг, уже в самом финале, начал, немилосердно оттаптывая ноги соседям, неистово и злобно продираться к выходу. «Куда же вы»? – озадаченно спросил старика автор. – «Да я всё знаю, что дальше будет! – злобно огрызнулся тот. – Сейчас Хозе споёт: “арестуйте меня, перед вами – её убийца”, а потом за калошами в гардеробе не достоишься»!.. 

На подобное воспоминание меня подвигает реакция многих «меломанов» (подписывающихся, как правило, вымышленными кличками («никами») на те или иные публикации в СМИ, электронной прессе – или на постинги в различные интернетовских форумах. Честно говоря, для меня явление это не ново: впервые я столкнулся с ним, работая в одной молодёжной газете (весьма популярной в то время) уже, поди, много лет назад, когда газеты имели нешуточный тираж, а письма и звонки читателей в редакцию были явлением воистину массовым. О ту пору я (а чаще, в полном соответствии с российской привычкой к доносу – главный редактор) неоднократно получали послания типа: «Как смеет он хулить искусство несравненной госпожи Икс!», или: «Вы не имеете права отзываться о дирижёре Игрек в таком тоне»! Забавнее всего, что в этих письмах часто содержались такие выражения, которые никак не ассоциировались с образом утончённого меломана – или просто элементарно образованного и культурного человека.
Наступление «века Интернета», увы, никак не сказалось на уровне письма «музыкантов» и «деятелей культуры». На вышедшие из-под пера ненавистного критика рассуждения (размышлизмы, заумствования, маразмы – нужное подчеркнуть), они – цвет музыкального исполнительства, или тончайшие знатоки – ценители музыки, лицо молодого поколения русской музыкальной культуры! – реагируют очень однообразно: либо – «в морду» неугодному критику, либо – «канделябром по голове». Ох, дорогие, как же крепко засел в вас «вирус ленинизма»! Ибо, как вспоминал известный революционер (впоследствии разочаровавшийся в идеях коммунизма и уехавший в эмиграцию Николай Валентинов–Вольский), Ленин часто повторял: «Нужно не резонёрствовать, как это делают хлюпкие интеллигенты, а научиться по-пролетарски давать в морду, в морду»!.. Позаимствовав напрокат мрачное выражение лица Кашпировского и уверенный тон последнего, «музыканты» вещают примерно следующее: “не слушайте горе-критиков, осмеливающихся высказывать неугодные мне мысли… Эти люди нэкомпэтэнтны”…

Бесспорно, выступая с оценкой того или иного явления в концертной, музыкальной жизни, критик или рецензент всегда рискует ошибиться. (К слову, “не ошибаются” лишь те, кто пишет «читательские отклики», клеймя автора за… ну, например, супружеский союз с одной из известных оперных певиц)… Однако, опыт Чайковского, Верди, Вагнера или Брамса убедительно показывает, что талант, как говорится, не муха – его газетой не прихлопнешь. И в то же время – никто и никогда не спросит: «А кто он, собственно говоря, такой»?! – про журналиста, написавшего, что «ярчайшее дарование такого-то явило нам (в очередной раз) светлое чудо…» – и так далее; таких писцов в «непрофессионализме» никто не обвинит. Кстати, выступая с критикой чего бы то ни было, автор всегда априорно рискует оказаться неправым или непонятым. «Критика существует для того, чтобы спорить, – писал В. Фуртвенглер в 1937 году. – Где нет дискуссии, там не может образоваться мнение, представляющее собой какую-то ценность». Для многих наших нынешних артистов, похоже, никакое мнение, расходящееся с их собственным, не представляет интереса. «В морду!» – гомонит один. «Подсвешником по голове»! – азартно добавляет другой. Они довольны собой. Они профессионалы, занятые делом. Они не хотят думать о правильности выбранного ремесла и своём профессиональном уровне на избранной стезе.
«Грубо говоря, самое простое было бы разделить критиков на две группы: хорошие, которые меня хвалят, и плохие, которые меня не хвалят, ошибаются, придираются ко мне… – писал известный русский дирижёр Николай Малько. – Подавляющее большинство артистов и музыкантов смотрят на критиков именно так, хотя знаю: многие со мной не согласятся и будут возмущаться. Между тем, – продолжает он, – пресса является частью того, что образует в широком смысле нашу профессиональную работу».

Нам как-то трудно к этому привыкнуть. До сих пор ещё в фаворе «критики» (Чайковский называл их «присяжными»), которые не так давно чествовали номенклатурных творцов, «выдвинутых на звание» или «на премию» – и не скупились на грязные слова, истово втаптывая в грязь «опальных» художников – всегда, как правило, в статьях за подписью «отдел коммунистического воспитания» или просто анонимно-«редакционных». Сейчас на дворе иное время: но, за редчайшим исключением, к музыкальной критике сплошь и рядом приступили и другие творцы, как, например (оставлю его (её) без имени), бойкое перо в газете, назвавшее Башмета нашим «выдающимся скрипачом», а Пласидо Доминго – «итальянским тенором»… Меняется критика – но, увы, меняются и артисты…
«История музыкальной критики показывает, что каждая великая эпоха порождает свой собственный тип критика, – полагал австрийский музыковед Макс Граф. – Нет никакого сомнения в том, что эпоха, идущая нам на смену, сформирует новый тип критика»… Думал ли Граф тогда о том, что новая эпоха сформирует новый тип «музыканта» – этакого хармсовского «рабочего», на любое заявление прессы реагирующего фразой: “а по-моему, ты – го…но”, и готового, при малейшей возможности, эдак по-ленински вцепиться ненавистному критику «в морду»? Не знаю.

Обиженные артисты часто любят оперировать словами «некомпетентность» и «непрофессионализм» в адрес критика-«обидчика». На что я всегда приветливо говорю: профессионален ли солист, хронически «улетающий» на полтона вверх? Профессионален ли тенор, приходящий в «тонику» на тон ниже? Или дирижёр, у которого группы оркестра играют так, словно впервые встретились лишь на концерте? Не надо быть профессиональным пекарем, чтобы прийти в возмущение, обнаружив пару шурупов в батоне. И даже отсутствие в булке гвоздей ещё не всегда есть повод для восторга.

История выяснения отношений между критикой и музыкантами насчитывает многие годы. Отношений, порой более походивших на борьбу. «Без этого духа борьбы музыкальная критика была бы похожа на улыбку без зубов», писал Макс Граф. А посему – давайте улыбаться, господа! Меня не перестаёт изумлять эта приправленная нешуточной агрессией способность к оголтелому хамству большинства «онлайновых музыкантов (или меломанов)», мотивируемая желанием «дать отпор»… недостаточно куртуазному, на их взгляд, критику. Посмейтесь изящно; пошутите – ведь смех – страшная сила! (см. «Истребление тиранов» В.В. Набокова). А собственный «виртуальный» вопль: «в морду!» может сильно оконфузить вас же самих, когда вы встретите реальную (и очень широкую) морду какого-нибудь критика, венчающую тело атлета полутяжёлого веса. Отступать будет некуда… Может, лучше будет всё-таки относиться с юмором и иронией – и не только к «поганым критикам», но и к себе, любимым?

Именно для этого я предлагаю вам прочесть несколько коротких отрывков из книги одного из моих любимых авторов, французского органиста и критика Бернара Гавоти, обладавшего, помимо прекрасного пера и острого ума, ещё и блестящим чувством юмора.