ГЛАВА 4. ПРАЗДНИЧНЫЙ УЖИН

Тосканини был искренне доволен, что в общем-то не очень часто бывало с ним. Желая выразить певцам свое расположение, он пригласил всех нас к себе на вечер, который никогда не сотрется из моей памяти.

Это было 14 декабря 1947 года. Все мы, счастливые, собрались вокруг нашего дорогого маэстро, понимая, что это неповторимый день в нашей жизни. Тут были тенор Рамон Винай, сопрано Эрва Нелли, меццо-сопрано Нан Мерримен, тенор Лесли Чебей, баритон Ньюмен, бас Никола Москона, тенор Вирджинио Ассандри, хормейстер, я с женой, маэстро Пеллетье. Были и близкие Тосканини – синьора Карла, дочь Ванда, сын Вальтер с женой Чией Форнароли.

Когда начали расходиться, маэстро отвел меня в сторону и сказал:
– Я научу тебя петь Фальстафа, и ты будешь его петь со мной. Приходи.

Пять дней спустя я дебютировал в «Метрополитен» в роли Тонио в "Паяцах" под управлением Джузеппе Антоничелли, с большим успехом у критики и публики.

Между тем приближалось рождество, и я отправился к Тосканини в Ривердейл поздравить его. Он прочитал отзывы о моем дебюте.
– Я слышал, – сказал он, – ты с успехом пел Паяцев в «Метрополитен». Молодец! Если помнишь, Вальденго, – добавил он, – в последний раз, когда все собрались у меня, я сказал, что хочу научить тебя петь Фальстафа, и я это сделаю. Хочу оставить молодого певца, который умел бы исполнять эту оперу в соответствии с моим замыслом, как я уже делал это со Стабиле.

Потом он заговорил об исполнении Отелло, о том, как слушал пластинки, которые записал его сын Вальтер. Он сказал, что все прошло очень хорошо, что даже хор пел великолепно.
– Подумай только, – заметил он, – хор, состоящий сплошь из иностранцев, а как хорошо пел! И оркестр играл отлично, а ты ведь знаешь, сколько трудностей в партитуре Отелло. Даже соло контрабасов не было фальшивым. Я просто очень доволен. Что же касается вас, певцов, то все вы были на высоте. И моя совесть по отношению к Верди чиста, потому что я сделал все, что мог. Совершенства не существует, к сожалению. Но повторяю, все вы пели очень хорошо.

Должен добавить, – продолжал маэстро, – что не припомню, чтобы когда-нибудь пели лучше Аве Мария и «Песню об иве». Нелли была прекрасна в этой партии. Музыка эта кажется легкой, но эти чистые ре становятся трудными, если раскрыть карты... Представь, Верди в «Песне об иве» поставил три piano. Многие сопрано тут спотыкаются. И ты и Винай тоже молодцы. Я-то знаю, что значит оказаться перед публикой... А в концертном исполнении это еще труднее – ведь нельзя двигаться.
Тосканини похвалил меня за исполнение «Застольной»:
– Ты, дорогой, меня просто порадовал. Эти хроматические нисходящие гаммы были просто великолепны! И «Сон» тоже, и тот кусок, если помнишь, из-за которого я чуть не свел тебя с ума!..
– Какой? – удивился я.
– Ну, ты же знаешь, не притворяйся! – воскликнул маэстро. – Те шесть восьмых staccato: «Questa è una ragna, dove il tuo cor, casca...»

Когда я уходил, Тосканини, провожая меня до дверей, снова заговорил о Фальстафе:
– Я хочу научить тебя петь Фальстафа еще и потому, что, прежде чем умереть, хотел бы снова дирижировать этой оперой в Буссето. Только не говори никому пока. Это моя последняя мечта.
Результат успеха не замедлил сказаться непосредственно на моих делах. Однажды меня пригласил вице-директор Эн-Би-Си мистер Ройяль и сказал:
– Дорогой Вальденго, мы решили предложить вам контракт на телевидении сроком на пять лет. Речь идет о совершенно новом для вас деле и, думаю, очень интересном: вам надо будет каждую неделю готовить новую программу. Даю вам неделю на размышление.
Я рассказал жене об этом предложении. Хотя оно было очень заманчиво с финансовой точки зрения, я не знал, что же делать. Телевидение тогда еще только набирало силу. Я решил посоветоваться с маэстро, так как понимал, что для этого нужно оставить театр.

Отчетливо помню эту сцену. Маэстро стоял задумавшись, в привычной для него позе, теребя большим пальцем губу... Он помолчал некоторое время, потом медленно произнес:
– Что я могу тебе сказать, дорогой мой? Ну... Я, конечно, не знаю, что за искусство будет рождать этот ящик... Я не отрицаю, что телевидение – удивительное изобретение, но – холодное. Что остается у тебя в душе после того, как посмотришь какую-нибудь оперетку или спектакль по телевидению? Ничего не остается. Так, кратковременное впечатление и все. Театр там не сделать. Наше искусство, – продолжал он, – не для телевидения. Наше искусство требует теплоты, жизни... В этом отношении радио гораздо лучше, потому что, закрыв глаза, слушая музыку, ты сам создаешь все остальное в своем воображении.

Если ты в глубине души артист, не соглашайся. Если же, напротив, хочешь заработать денег, то оставь искусство и сразу принимай предложение. Конечно, в таком случае будет лучше, если ты постараешься больше не бывать у меня.

В искусстве для маэстро не было компромиссов.

Я не согласился на предложение мистера Ройяля, и, помню, он сказал мне:
– Мальчик мой, ты отказываешься от сокровищ.

 

Вас интересует Канада и вы уже давно подумываете над тем, чтобы переехать в нее и открыть там свой бизнес? Тогда благодаря нашему сайту такой вопрос, как бизнес иммиграция в Канаду станет решенным для вас. Вы можете прочитать все, что нужно для того, чтобы сделать правильный выбор - а именно иммигрировать в Канаду для того, чтобы именно там развить собственный бизнес. Заходите к нам на сайт и вы получите возможность реализовать эту идею.