ГЛАВА 6. РОТ НАБИТ ФАСОЛЬЮ

Заниматься с этими двумя колоссами – Тосканини с одной стороны и Данизе с другой – было для меня огромным и совершенно неожиданным счастьем! Не надо, однако, думать, что все было тихо и мирно, одно удовольствие, потому что у каждого из них был такой характер, что... Я работал со всем усердием, я контролировал себя в каждой мелочи, и все же не все шло гладко, и нередко я уходил от Данизе, получив хорошую головомойку, к Тосканини, который тоже готов был распять меня на кресте!

И тем не менее, это было большое счастье – иметь возможность научиться многому у этих двух великих людей, поэтому я терпеливо сносил и их оскорбления, и упреки, и все прочее.

Однажды после занятий с Тосканини я пришел к Данизе и рассказал ему, как сердито отчитал тот меня за какой-то пустяк, и услышал в ответ:
– Маэстро очень правильно сделал, потому что с таким пьемонтским упрямцем, как ты, только так и нужно!
Так мне досталось и от него. Немало напуганный, я постарался поскорее удалиться.

В это время я пел также и в «Метрополитен», где мне тоже приходилось немало бороться, чтобы преодолеть разные трудности и препятствия. Скажу честно: и мне и моим коллегам по неприятностям пришлось пережить там немало горьких минут!

Жизнь певца, которая всем кажется такой красивой и привлекательной и нередко заставляет людей говорить: «Смотрите-ка, он поет, получает от этого удовольствие и еще кучу денег!», на самом деле имеет столь мало приятных сторон, что люди, не имеющие отношения к театру, даже представить себе этого не могут... Да, всегда хорошо там, где нас нет!..

Вот, к примеру, пел в это время в «Метрополитен» один мой коллега, тоже баритон, очень важная и влиятельная фигура, которому очень не понравилось то, что Тосканини выбрал такого молодого баритона, как я, для Отелло и Аиды. И теперь, узнав, что Тосканини собирается готовить со мной Фальстафа и полагая, наверное, что только он вправе петь эту партию, он приложил немало усилий, чтобы заставить Тосканини прослушать его.

И вот что в связи с этим сказал мне маэстро:
– Послушай, дорогой мой, хочу посмешить тебя немного. Мне пришлось послушать твоего коллегу из «Метрополитен» в Фальстафе, потому что уж никак невозможно было отказать. Он пришел сюда, и я вынужден был это сделать. Не буду тебе говорить об итальянском произношении этого синьора, не буду говорить о голосе, хотя он у него и очень сильный, только какую бы он ноту ни брал, все равно полное ощущение, что у него рот набит фасолью. Знаешь, когда он закончил петь, я поблагодарил его и попрощался.
Потом он добавил:
– Партия Фальстафа – не обычная партия. Ее нельзя петь просто, как любую другую, был бы только более или менее хороший голос. Фальстафа должен петь певец, у которого не только подходящий голос, но и великолепная дикция, и – что не менее важно – он должен быть очень музыкальным. Фальстаф – слишком классическая партия, чтобы ее смог спеть всякий дилетант!..

Естественно, гневу того баритона не было предела, когда он узнал, что Тосканини выбрал для Фальстафа именно меня. Таким образом у меня появился злейший враг, которого мне следовало весьма остерегаться.