ГЛАВА 10. НЕРАЗУМНАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ
Освободившись от всего этого смертоносного для театра груза, "Ла Скала" снова стал ведущим театром Италии, и в нем появились оперные спектакли в таком превосходном исполнении, что послушать их приезжали любители музыки со всех концов мира.
- Какие это были годы! - вспоминал маэстро. - Самые прекрасные в моей жизни! Создавать спектакли, придавать благородство и красоту исполнению помогала теплая и уютная атмосфера большого зала. Блеск люстр, сияние позолоты, гармоничное сочетание красок обивки из шелка и бархата, дамы в прекрасных вечерних туалетах, переливы драгоценностей на белизне декольте, мужчины во фраках, офицеры в парадной форме. Какая великолепная рама! А теперь, - продолжал маэстро, - поговаривают об исполнении опер под открытым небом. Это нонсенс! Под открытым небом надо играть в футбол!
По теперешней моде пытаются ставить оперы без оформления, на фоне железобетонных стен, в помещениях, которые скорее пригодны для кинематографа, для какой-нибудь редакции, для танцевальных вечеров или спортивных состязаний. Какая нелепость! Тем самым убивается теплота, очарование, интимность обстановки и исчезает та прекрасная рама, которая так помогает настроиться, воспринять душой события оперного спектакля.
Я конечно, понимаю, - продолжал маэстро, - и не могу не согласиться, что с появлением кино, телевидения и всех прочих дьявольских изобретений современности, театр тоже должен в какой-то мере модернизироваться. Но ведь во всем должна быть мера!
Что же говорить о тех, кто из-за неумеренного усердия приспособиться к современной манере меняет время действия в операх?
Можешь себе представить Фауста Гуно с залихватской легкостью перенесенного из средних веков в XIX столетие. Как можно забыть о том, что в этом веке смешно говорить о зельях, волшебстве, дьяволе! Ты же это прекрасно понимаешь! Однако в "Метрополитен" все это проделывали! На сцене появлялся дьявол в цилиндре... Не хватало только, чтобы в один прекрасный момент он достал бы оттуда кролика или голубя - и дело в шляпе!
Мне доводилось видеть Манон, которая появлялась в последнем акте в элегантнейшем костюме. Очевидно, никто не обратил внимания на ремарки в либретто, где говорится: Манон и Де Грие появляются в бедных костюмах.
То же самое происходит с Линдой ди Шамуни. В последнем действии она вдруг выходит на сцену в роскошном бальном туалете, в современных туфельках. А ведь она приезжает в Париж издалека, проделает немалый путь в скромной дорожной одежде.
Некоторых персонажей теперь приукрашивают, меняют парики и разные другие детали костюма, но тут я не возражаю. Беда в том, что этим сразу же начинают злоупотреблять!
Например, я вижу, что теноры теперь не надевают парик в тех ролях, где он необходим. Это не их вина, а руководителей, которые попустительствуют этому и совершенно не должны бы разрешать подобные вещи! Скажи, например, как можно воспринять Эдгара из Лючии - персонаж XVI века, - который является на сцену, словно из парикмахерской, - с прекрасным высоким чубом и ровным пробором. А в то время, ты ведь знаешь, носили парики, которые спускались по плечам!
Ты, дорогой мой, всегда надевай парик и никогда не позволяй себе этих современных вольностей. Парик сразу же меняет выражение твоего лица и придает правильный облик герою, которого воплощаешь. Без парика, запомни это, ты всегда будешь оставаться Вальденго!
Публика, которая приходит в театр посмотреть спектакль, относящийся к какой-либо определенной эпохе, хочет видеть именно эту эпоху, и она имеет все права не то, чтобы ее не водили за нос при этом! Запомни также, что если ты должен играть злых или отрицательных персонажей, то не стоит слишком подчеркивать их плохие стороны или черты. Это будет неприятно публике.
Есть певцы, которые из Тонио в "Паяцах" делают урода, а надо не забывать, что это человек, у которого тоже есть душа в сердце. Если так подойти к исполнению этой партии, то она произведет на публику гораздо больше впечатления.
Я сказал как-то маэстро, что в "Сити-Центре" нет суфлера. По этому поводу он заметил:
- Я не хотел бы навлечь на себя гнев всех суфлеров, но должен честно сказать, что я тоже убрал бы суфлера, думаю, в "Сити-Центре" хорошо сделали, отказавшись от него. Во-первых, это не эстетично. Ну посуди сам, разве приятно смотреть на этот ящик, который бывает иной раз так велик, что походит на гроб, стоящий посреди сцены, с этим смешным боковым зеркальцем? Во-вторых, я убежден, что прекрасно можно обойтись без суфлера. Поверь мне, когда партия подготовлена должным образом, когда все исполнители знают свой текст, а тот, кто дирижирует, знает свое дело, суфлер совершенно не нужен.
Разве нужен он был тебе, когда мы исполняли "Отелло", "Аиду" и "Фальстафа" в Эн-Би-Си? Все прошло прекрасно, и никакие суфлеры не понадобились. А почему? Потому что я как следует подготовил вас за роялем и как следует подхлестывал, когда видел, что это необходимо.
Маэстро подчеркивал, что позы и мизансцены тоже должны быть очень тщательно продуманы. Так же, как грим и костюм.
- Это, конечно, нелегко, - говорил он, - петь и действовать одновременно, да еще как можно естественнее, и все же, если усердно позаниматься, можно достичь многого.
Необходимо, чтобы певец, только что окончивший консерваторию, прошел бы хорошую практику на вторых ролях в каком-нибудь большом оперном театре, где он мог бы видеть опытных певцов, чей пример был бы ему очень полезен. Не говоря уже о том, что советы этих певцов могли бы оказаться для него подлинным сокровищем.
- Какие это были годы! - вспоминал маэстро. - Самые прекрасные в моей жизни! Создавать спектакли, придавать благородство и красоту исполнению помогала теплая и уютная атмосфера большого зала. Блеск люстр, сияние позолоты, гармоничное сочетание красок обивки из шелка и бархата, дамы в прекрасных вечерних туалетах, переливы драгоценностей на белизне декольте, мужчины во фраках, офицеры в парадной форме. Какая великолепная рама! А теперь, - продолжал маэстро, - поговаривают об исполнении опер под открытым небом. Это нонсенс! Под открытым небом надо играть в футбол!
По теперешней моде пытаются ставить оперы без оформления, на фоне железобетонных стен, в помещениях, которые скорее пригодны для кинематографа, для какой-нибудь редакции, для танцевальных вечеров или спортивных состязаний. Какая нелепость! Тем самым убивается теплота, очарование, интимность обстановки и исчезает та прекрасная рама, которая так помогает настроиться, воспринять душой события оперного спектакля.
Я конечно, понимаю, - продолжал маэстро, - и не могу не согласиться, что с появлением кино, телевидения и всех прочих дьявольских изобретений современности, театр тоже должен в какой-то мере модернизироваться. Но ведь во всем должна быть мера!
Что же говорить о тех, кто из-за неумеренного усердия приспособиться к современной манере меняет время действия в операх?
Можешь себе представить Фауста Гуно с залихватской легкостью перенесенного из средних веков в XIX столетие. Как можно забыть о том, что в этом веке смешно говорить о зельях, волшебстве, дьяволе! Ты же это прекрасно понимаешь! Однако в "Метрополитен" все это проделывали! На сцене появлялся дьявол в цилиндре... Не хватало только, чтобы в один прекрасный момент он достал бы оттуда кролика или голубя - и дело в шляпе!
Мне доводилось видеть Манон, которая появлялась в последнем акте в элегантнейшем костюме. Очевидно, никто не обратил внимания на ремарки в либретто, где говорится: Манон и Де Грие появляются в бедных костюмах.
То же самое происходит с Линдой ди Шамуни. В последнем действии она вдруг выходит на сцену в роскошном бальном туалете, в современных туфельках. А ведь она приезжает в Париж издалека, проделает немалый путь в скромной дорожной одежде.
Некоторых персонажей теперь приукрашивают, меняют парики и разные другие детали костюма, но тут я не возражаю. Беда в том, что этим сразу же начинают злоупотреблять!
Например, я вижу, что теноры теперь не надевают парик в тех ролях, где он необходим. Это не их вина, а руководителей, которые попустительствуют этому и совершенно не должны бы разрешать подобные вещи! Скажи, например, как можно воспринять Эдгара из Лючии - персонаж XVI века, - который является на сцену, словно из парикмахерской, - с прекрасным высоким чубом и ровным пробором. А в то время, ты ведь знаешь, носили парики, которые спускались по плечам!
Ты, дорогой мой, всегда надевай парик и никогда не позволяй себе этих современных вольностей. Парик сразу же меняет выражение твоего лица и придает правильный облик герою, которого воплощаешь. Без парика, запомни это, ты всегда будешь оставаться Вальденго!
Публика, которая приходит в театр посмотреть спектакль, относящийся к какой-либо определенной эпохе, хочет видеть именно эту эпоху, и она имеет все права не то, чтобы ее не водили за нос при этом! Запомни также, что если ты должен играть злых или отрицательных персонажей, то не стоит слишком подчеркивать их плохие стороны или черты. Это будет неприятно публике.
Есть певцы, которые из Тонио в "Паяцах" делают урода, а надо не забывать, что это человек, у которого тоже есть душа в сердце. Если так подойти к исполнению этой партии, то она произведет на публику гораздо больше впечатления.
Я сказал как-то маэстро, что в "Сити-Центре" нет суфлера. По этому поводу он заметил:
- Я не хотел бы навлечь на себя гнев всех суфлеров, но должен честно сказать, что я тоже убрал бы суфлера, думаю, в "Сити-Центре" хорошо сделали, отказавшись от него. Во-первых, это не эстетично. Ну посуди сам, разве приятно смотреть на этот ящик, который бывает иной раз так велик, что походит на гроб, стоящий посреди сцены, с этим смешным боковым зеркальцем? Во-вторых, я убежден, что прекрасно можно обойтись без суфлера. Поверь мне, когда партия подготовлена должным образом, когда все исполнители знают свой текст, а тот, кто дирижирует, знает свое дело, суфлер совершенно не нужен.
Разве нужен он был тебе, когда мы исполняли "Отелло", "Аиду" и "Фальстафа" в Эн-Би-Си? Все прошло прекрасно, и никакие суфлеры не понадобились. А почему? Потому что я как следует подготовил вас за роялем и как следует подхлестывал, когда видел, что это необходимо.
Маэстро подчеркивал, что позы и мизансцены тоже должны быть очень тщательно продуманы. Так же, как грим и костюм.
- Это, конечно, нелегко, - говорил он, - петь и действовать одновременно, да еще как можно естественнее, и все же, если усердно позаниматься, можно достичь многого.
Необходимо, чтобы певец, только что окончивший консерваторию, прошел бы хорошую практику на вторых ролях в каком-нибудь большом оперном театре, где он мог бы видеть опытных певцов, чей пример был бы ему очень полезен. Не говоря уже о том, что советы этих певцов могли бы оказаться для него подлинным сокровищем.
Публикация: 29-01-2006
Просмотров: 3096
Категория: Я пел с Тосканини
Комментарии: 0