Медовый месяц, или ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ#7

Мы выпили, не чокаясь. На всех внезапно накатило какое-то лирическое настроение - но оно тут же истаяло, когда уже почти дошедший до финальной своей кондиции марксист-философ Уваров начал формулировать очередной вопрос, сильно заплетающимся языком проговорив буквально следующее:
- А вот, это… Гм… Необычайно интересно, что вот слово «Бог» непрерывно фигурирует в нашем разговоре, хотя все мы, безусловно, являемся атеистами... - но здесь его речь была грубо прервана тестевым рыком:
- Ты тут за всех-то не «мыкай», материалист херов!
- Вова, а разве ты – не атеист? - после короткого молчания оторопело спросил Уваров, прекрасно помнивший, с каким пафосом именно этим словом любил называть себя Вэвэ.
- Я – Бог, мудила! – значительно сообщил тесть. – Перун. – (Добавил он после эффектной паузы). В кухне на какое-то время повисло молчание.
- А… а в индийской мифологии Перун, верно, будет… этим, как его… Шивой? – дурашливо обратился ко мне Уваров, не нашедшийся, что сказать.
- Сформулировать сие непросто… - откликнулся я, вдавливая окурок в переполненную пепельницу (надо ли говорить, что в пикировке с марксистско-ленинским философом я безоговорочно принял сторону тестя?!). - Думаю, что противоречия здесь нет: слово «Шива» имеет огромное количество значений, и одно из них – это название высшей ступени духовной эволюции человека, а также того, кто этой ступени достиг.
- Хорошо сказал! – улыбнулся тесть и проворно разлил водку по рюмкам. Мы выпили. Неизвестно, почему, но марксист почувствовал себя задетым.
- А каковы же другие значения этого замечательного слова, коли их так много? – назойливо поинтересовался он.
- Извольте! – сказал я и принялся перечислять: - Шива - это мужская составляющая всемирного космоса, высшее сознание человека, а также сила, которая разрушает пороки в процессе духовного совершенствования. В конце концов, Шива – это вечный океан Высшего Сознания, единый Бог…
- Ой! – фальшиво изумился Уваров, – даже мы, христиане, не наделяли столькими добродетелями своих мифических божеств.
- Позвольте! – веско сказал я. – Во-первых, слова «мы» и «христиане» вам не следует произносить слитно; в противном случае, руководству кафедры придётся вас немедленно уволить (при этих словах марксист, начинавший меня уже серьёзно раздражать, сильно побледнел). – Во-вторых, слова «мифическое божество» употреблены вами неверно: Шива - это вполне историческое лицо, один из основоположников Тантры и самой системы индийской йоги.
- Ой-ой! – попытался улыбнуться Уваров, уже просто по инерции продолжая играть свою дурацкую роль. - Уж лучше христианство: Отец, Сын, и Дух Святой, хе-хе… Триединство, при котором Бог, чтобы не запутаться, всё-таки един…
- Триединство есть и в Индии, - заметил я. - Шива - это один из трех главных богов индуистского пантеона; два других - Вишну и Брахман… - (тут мой взгляд упал на наполненные рюмки). – Я пью за триединство! – возгласил я. Мы выпили.
- Ну, хорошо! – помолчав, Уваров вскинулся снова. – Вот, Вова, ты сказал, что являешься, э-э-э… Перуном. Применительно к нам, русакам, это что?..
- Перун – это русский Зевс! – багровея, молвил тесть (отступать ему было некуда).
- Ах, Зе-е-вс… - протянул марксист. – Это который молнии мечет, и громы? Вот посмотреть бы, как ты это делаешь!..
- Проще простого! – зловеще произнёс Вэвэ. После чего, стремительно схватив со стола заиндевевшую бутылку водки, только что извлечённую из морозилки, он с размаху врезал ею марксисту по голове. Бутылка разбилась с оглушительным звоном; водка, мешаясь с кровью, хлынула на грудь и плечи философа, враз обмякшего на стуле. Длинная и жидкая прядь волос, безуспешно маскировавшая лысину, жалкой тряпицей накрыла его лицо. Возник некоторый переполох; друзья поволокли марксиста на кровать; Анна помчалась в ванную на поиски перекиси водорода. Мы с тестем остались на кухне одни. Подойдя к холодильнику, он достал новую бутылку (на сей раз ею оказалась «Посольская»), и, откупорив её, налил мне и себе.