Четвёртый сон Веры Павловны

* Борис ХРИСТОВ *
* вокальные сочинения Мусоргского *

Mussorgsky: The Nursery; Sunless; Songs and Dances of Death.
Boris Christoff (bass), Alexandre Labinsky (piano),
Orchestre National de la Radiodiffusion Francaise,
cond. Georges Tzipine.

EMI Records Ltd, 5 67993 2.
Great Recordings of the Century.

«Русский псих написал,
болгарский псих спел…»
Из устных отзывов

Запись вокальных циклов Мусоргского в исполнении Бориса Христова по праву принадлежит к числу великих. И дело не только в том, что самый сложный и загадочный русский композитор был особенно близок болгарскому певцу (не у меня одной возникало ощущение, что Мусоргский писал специально под него). Христов не просто пел – он вёл кропотливую исследовательскую работу, выходя на новый уровень понимания исполняемых произведений. Эта работа отражена в многочисленных заметках, которые представляют не меньшую ценность, чем аудио- и видеозаписи. Тот факт, что в зените оперной карьеры Христов собрал, разучил и аннотировал более шестидесяти песен и романсов Мусоргского, заслуживает искреннего восхищения.

В этот диск включены три вокальных цикла – «Детская», «Без солнца» и «Песни и пляски смерти», а также несколько романсов и песен композитора. Первые два цикла и большая часть романсов исполнены в сопровождении фортепиано: Александр Лабинский был постоянным аккомпаниатором Христова в Париже. «Песни и пляски» в оркестровке Римского-Корсакова исполняет Национальный оркестр французского радиовещания.

Когда комиссару Жюву, наконец, удалось уговорить Фантомаса снять маску, он проговорил:
- «Ну, Василь Иваныч, уж этого-то я от тебя никак не ожидал!».
Из анекдота

Примерно таким же откровением станет для вас «Детская» в исполнении Бориса Христова, даже если вы хорошо знакомы с исполнительскими возможностями этого вокального протея. Легко и изящно сбросив "басовую шкуру", певец поочерёдно предстаёт в облике маленького ребёнка, старой нянюшки, благородной матери семейства (какое меццо!)… Без труда угадывается пол и возраст детей: девочка лет семи-восьми и мальчик помладше. «Няня Мишеньку обидела, напрасно в угол поста-авила!» – ревёт наказанный пацан, и у слушателя рот непроизвольно расползается в улыбке.

Похоже, царь Борис даже не удосужился транспонировать этот цикл, писаный явно не для баса – он преспокойно владеет фальцетом в первой октаве, демонстрируя не чахлый, срывающийся голос, а насыщенный и богато интонированный звук. Здесь Христов во всю ширь и мощь развернул один из главных своих талантов: сохранять выразительность разговорной речи при выдержанной мелодической линии. Слушаешь детский лепет, повизгивания, всхлипы (всё это звучит совершенно естественно) – и спрашиваешь себя: неужели это тот самый большой и серьёзный дяденька, который пел Годунова, Сусанина, Филиппа II? Даже ощутимый болгарский акцент не в силах смазать впечатления от этого блистательного номера.

Цикл «Без солнца» представляет особую сложность для исполнителя. Два других цикла являют собой целую галерею образов и наполнены яркими красками, предоставляя певцу поистине необозримые возможности. Здесь же – долгий скорбный монолог, исполненный тоски и безысходности. Герой этих песен словно обитает среди призрачно-тусклых петербургских огней, зыбких отражений арок в невских водах, туманных силуэтов зданий. Христов неотрывно удерживает внимание слушателя на протяжении всего цикла: смысловое и интонационное наполнение каждой фразы таково, что монотонность настроения не ощущается ни в малейшей степени. По собственному признанию певца, в этот цикл вложены его личные переживания: в определённый период жизни от Христова отвернулись его близкие друзья.

«Песни и пляски смерти». Этот цикл был написан для голоса в сопровождении фортепиано, затем появились различные оркестровки. Мне случалось участвовать в дискуссиях по поводу того или иного варианта. Многие певцы однозначно отдают предпочтение Равелю – и действительно, слушая «Полководца» в его версии, понимаешь: баталистами бывают не только художники. Отчётливо слышен свист ядер, залпы орудий, топот кавалерии… голос певца вплетается в звуковую панораму боя как солирующий инструмент. Тем не менее, Христов выбирает лаконичную, контурную оркестровку Римского-Корсакова – и тем ещё раз демонстрирует масштаб своего таланта. Ведь здесь изобразительная нагрузка почти целиком лежит на певце, как земной шар на плечах Атланта, в то время как Равель в значительной мере облегчает «ношу» солиста, частично передав её оркестру. Выбор оркестровки тоже не был случаен – ведь многие признают лишь фортепианный вариант как аутентичный. Христов же сознательно отстаивал оркестровый вариант как в большей мере отвечающий исполнительским задачам цикла. Он досконально изучил биографию и творчество Мусоргского и знал, что композитор сам хотел оркестровать этот цикл.

Четыре песни этого цикла в исполнении Христова обретают воистину космический масштаб. Это четыре лика, четыре ипостаси Смерти – властительницы мира. Голос певца вызывает в памяти гравюры позднего Средневековья: вот Смерть ведёт под локоток старика, наигрывая ему на гуслях; вот является неотразимым рыцарем к деве… Удивительно, как Христову удалось воплотить в звуке мироощущение той эпохи. Смерть судья, Смерть-утешительница, неумолимая и милосердная, беспощадная и сострадательная. И наконец – гремящий над бранным полем голос Смерти-полководца, воистину способный поднять мёртвых из могил:
Кончена битва, я всех победила,
Все предо мной вы смирились, бойцы,
Жизнь вас поссорила – я помирила,
– вот смысловой центр всего цикла и одна из главных исполнительских вершин всего творчества Бориса Христова.

Отдельно стоит сказать об оформлении диска. Толстая брошюрка с трудом влезает в предназначенные для неё пазы пластиковой коробки. На внутренней стороне обложки – отличное фото исполнителя, которое заставит побледнеть не одну голливудскую кинозвезду. После интересной вступительной статьи приведены тексты всех исполняемых произведений, причём как в транслите на латинице, так и с параллельным подстрочником на английском, немецком и французском. Завидное внимание к слушателю, что и говорить. Вот только перевод временами вызывает ехидную ухмылку – то ли наш язык настолько велик и могуч, то ли толмачи не утруждали себя поиском более-менее адекватных идиом. Ну, например: «Вишь ты, проказница какая!» на французский перевели следующим образом: «Vraiment, quel mauvais enfant tu fais!» (что-то вроде «Вот какой ты плохой ребёнок!»). Английский вариант немногим краше. Но эти мелкие филологические неувязки не помешают иностранному слушателю понять содержание песен и оценить достоинства записи.

Очень долго я считала романсы Мусоргского чем-то совершенно "несъедобным", и те интерпретации, которые я слышала, лишь утверждали меня в этом мнении. Теперь вокальные циклы и романсы Мусоргского в исполнении Христова – один из любимейших дисков моей коллекции.

© Лариса Прудникова , 2004.
При перепечатке просьба ссылаться на источник и ставить создателей сайта в известность.