Обзор № 2

Вот интересно: проверяя себя, так сказать, послушал снова диск Бартоли с записями Глюка - и понял, что моя легкомысленная фраза, что "рецензируемый диск сослужит в этом плане Глюку хоть какую-то службу..." - совсем не к месту. Исполнение ею арий Глюка нсквозь фальшиво, переполнено "изображением чувств" вместо реального чувства - и, что важнее - изображением настоящей музыкальности и реальной вокальной техники. Её пение - есть такое хорошее английское слово - насквозь artificial. Скорее, Кристоф Виллибальд перевернётся в могиле... 

Чтобы развеять мерзкое чувство после Бартоли, поставил Второй клавирный концерт Сен-Санса g-moll в исполнении Артура Рубинштейна. Вот уж, воистину (хоть и слегка неучтиво, sorry): старый конь борозды не портит! Можно "пустым", "поверхностным", "бравурным" этот концерт называть - но, когда играет мастер, он делает вещь. (Это RCA Victor Gold seal, кому интересно - диск BMG Classics выпущен).

Минусовки песен - тоже понравились - Вторая Малера с Роттердамским (Риккардо Шайи). Эмоционально - но чисто, чётко, аккуратно - с выстроенной абсолютно архитектоникой, формой, etc. Тут нашим доморощенным осетинским "героям" ловить нечего...

По контрасту с Рубинштейном, совсем не понравился Ашкенази в клавирных концертах Рахманинова. Какая-то "полька-птичка", "скок-поскок" получилась... Может, запись не удалась, не знаю.

Как салонный (в подлинном, хорошем смысле - или, по-современному говоря, "романтический") пианист он очень хорош (Шопен, Шуберт; и даже - выходя за "рамки" - Бетховен... И вообще, он мне очень симпатичен. Но - "не смог", увы... 

Последнее - блестящая "Фантастическая" Берлиоза с Бычковым. Как он умудрился это стадо тупых лабухов ("Orchestra de Paris"; я видал этих уродов в работе) заставить так сыграть - одному Богу ведомо... 

Вот и всё на сегодня, пожалуй. Почти. Опять какой-то идиот в гостевой объявился, под манерной кличкой "АльбериХ" (адреса, разумеется, не оставил) - и давай меня учить, "о ком писать, о ком не писать"; кто - "певец", а кто - "не певец"... Умный он, потому что. Настолько умный, что даже подписаться реальным именем боится.

Достали тупые анонимы. Хочешь подискутировать - пожалуйста! Есть тебе и форум, или уж мэйл (для приватности, особо застенчивым); ан - нет! Нагадил в гостевой и даже подписаться испугался. Милые анонимы! Не нравится - не слушайте. И не читайте. Отзывы туповато-пугливых "Альберихов" - это совсем не то, ради чего всё это пишется. Честно.

Спокойной всем ночи. 

Чечилия Бартоли

Что можно сказать о Бартоли? Это одна из звёзд нового поколения - то есть, я подразумеваю под этим тот неоспоримый факт, что слава и реклама Бартоли начались не с блистательного дебюта на какой-либо оперной сцене, но с отдела маркетинга записывающей фирмы DECCA. Возможно, некий "отдел маркетинга" есть и у самой Бартоли в голове - по крайней мере, ей хватило ума отвергнуть достаточно заманчивые, в финансовом плане, предложения о выступлении на стадионе, по типу трёх престарелых теноров - её имидж, и так балансирующий на острие грани между "попсой" и классикой, сильно бы пострадал…

Кстати, об имидже: Бартоли любит одеваться в джинсы и свитера; её роскошные от природы и плохо уложенные (даже на концерте) волосы откинуты назад, чтобы явить миру типично итальянский (то есть, огромный) нос, большие глаза и полубессмысленную, но всегда вызывающую ухмылку. Эта причёска (точнее, отсутствие оной) и многие другие выходки - как раз и являются частью культивируемого ею имиджа "скверной девчонки". Широкую известность получила её фразочка, сказанная режиссёру во время репетиций моцартовской "Свадьбы Фигаро": "если не спеть 'Deh vieni' в четвёртом акте, то это будет напоминать прерванный половой акт…"

Однако, не всё в жизни просто; и вызывающие манеры Бартоли, скорее всего, являются простым защитным рефлексом, скрывающим все её многочисленные комплексы. 

Слабый, небольшой голос - несомненно, один из них. Невзирая на все эффектные "примочки", во всех интервью Бартоли остаётся достаточно "закрытой" для досужих журналистов: и в отношении её брата-скрипача, умершего от рака в расцвете лет (это, видимо, и побудило Бартоли выступить с рядом благотворительных концертов в пользу исследований раковых заболеваний), и в отношении событий её личной жизни.

Одним из самых близких людей в окружении Бартоли остаётся её мать - певица из провинциального оперного хора, которая - согласно легенде - и научила Бартоли всем вокальным "премудростям", открыв её голос в то время, когда дочке было лишь четырнадцать лет. 

Сама Бартоли говорит о своём голосе достаточно осторожно: "Да, он тёмный по тембру, и сегодня его принято квалифицировать, как меццо. Но во времена Гайдна и Моцарта меня спокойно могли бы называть и сопрано". 

Бартоли не скрывает, что её основной интерес ныне - это репертуар знаменитых вокалистов-кастратов, и её недавние исследования в нотных библиотеках Милана и Турина как раз направлены на поиск малоизвестных нотных материалов для следующего CD. Что же касается самой специфики барочного музыкального материала, то здесь Бартоли больше преуспевает в общих словах: "Мы знаем, что инструменты ныне звучат громче и ярче; наша настройка - выше, чем в дни Гайдна и Моцарта… То есть, и окраска [голоса] уже другая, и со звучностью оркестра нам приходится бороться - проблема, которой не знали барочные певцы…" Затем Бартоли уже входит в раж: "Мы генетически уже поменялись! Мы живём и кушаем уже не так, воздух вот тоже - столько выбросов! - всё это влияет на голос".

Другое событие - случившийся однажды "поворот от ворот" на Глайндборнском фестивале, где её голос признали "не вполне моцартовским", она - с высоты своих сегодняшних вершин карьерного и материального успеха - комментирует снисходительно: "Верди тоже отказали в приёме в Миланскую консерваторию, ссылаясь на его "недостаточную музыкальность…" 

Тем не менее, вся разговоры уходят на второй план, когда мы приходим на спектакль или концерт. Первое, что сразу становится заметно - голос Бартоли, действительно, весьма небольшой. Второе - что её вокальная техника страдает бесконечными придыханиями - так называемыми "хаканиями" или "гаканьями" у каждой ноты - что, разумеется, уж никак не лезет в тесные рамки "белькантовского пения". Очень заметны и усилия певицы в воспроизведении колоратур, фиоритур и прочих украшений: её как бы "парализует" на сцене; она мелко дергает головой и шеей на каждой ноте, как курица, клюющая зерно… Всё это ещё можно было бы простить, если бы не очевидное - и, в чём-то, даже весьма чрезмерное - самолюбование Бартоли. Вот в чем, пожалуй, она может состязаться с кастратами (и далеко не лучшими) - это в своих сценических манерах. Она настолько уверена (или страстно желает уверить вас) в непогрешимости собственной вокальной техники, как и в эффектности своего выхода на сцену (в качестве "Бартоли - королевы бельканто"), что часто превращается в карикатуру на саму себя. У нормального меломана - не из числа горячих "фанов" Бартоли - ничего, кроме досады, такое появление на сцене не вызывает. Тут нельзя сказать - "моцартовский" это голос или "беллиниевский"; нельзя сказать, что дева, мол, "рождена для бельканто" (Моцпрта, Глюка, Россини - нужное подчеркнуть. Исполняя любую арию, Чечилия Бартоли расценивает (вот что очень плохо!) творчество любого композитора лишь в качестве своеобразного трамплина - для себя, гениальной... 

Сломав ногу в Цюрихе (Донна Эльвира) - она, ничтоже сумляшеся, канает на сцену... с костылём! Экстравагантно? - да. И все понимают, что не "на Моцарта" тут все собрались - а именно "на Бартоли"...

Самолюбование Бартоли настолько превосходит все мыслимые пределы, что кажется, будто Глюк, Моцарт или Гайдн писали свои арии лишь для того, чтобы дать ей - несравненной! - возможность "искупаться в лучах славы", как говорится. Верится в это, естественно, с трудом… Ещё с большим трудом верится в слова самой певицы: "Я пришла к ариям Глюка за счёт своей любви к поэзии Метастазио - чьи стихи я уже исполняла в ариях Вивальди"… Подобное признание сродни тому, как если бы какой-то из русских певцов принялся нас уверять, что вырос на поэзии Державина и Апухтина… Верится с большим трудом.

Но, к записи: издан диск великолепно: богато иллюстрированный буклет, аккомпанемент ансамбля "Берлинская Академия Старинной музыки" достоин похвалы - в противоположность предыдущему диску Бартоли с ариями Вивальди ("The Vivaldi Album", Decca, выпущенный в октябре 1999 года - на картинке), где барочный Giardino Armonico Ensemble играл на удивление "крупнопомольно". 

Имя Вивальди обеспечило коммерческому диску необходимый успех. В пользу Бартоли необходимо подметить действительно объективную деталь: многие арии Вивальди были записаны впервые. В "минус" ей же - записать, что подобная погоня "за первыми записями" стала ныне, увы, характерной особенностью не вдумчивого музыканта, но исследователя коммерческого рынка по сбыту записей классической музыки… 

Тем не менее, несомненную заслугу Бартоли в"популяризации", как сейчас принято говорить, "редкоисполняемых" оперных опусов вряд ли можно оспаривать - и очередной диск с ариями Глюка это подтверждает. Из восьми арий на диске шесть ранее вообще не были записаны, а названия их, скорее всего, известны только самым дотошным операманам. 

Интересный момент: все арии написаны на слова Пьетро Метастазио - знаменитого либреттиста XVIII века, на чьи 27 либретто около трёхсот композиторов написали не менее восьмисот опер… Таким образом, публика того времени уже знала содержание оперы наизусть ещё задолго до премьеры - приходя в оперу насладиться новой музыкой - и, конечно! - мастерством чудотворцев belcanto. Нам же интересно сравнить работы Генделя, Гайдна и Моцарта, например - написанные, по большому счёту, на один и тот же текст.

Например, трак № 3 на диске - это ария с речитативом из оперы Глюка "Эцио" (1750). Гендель написал музыку на этот текст лет так на двадцать раньше. Но какая страстность у Глюка! - и "танцевальные мотивчики" у Генделя… Дальше: даже само название - "Clemenza di Tito" - немедленно вызывает ассоциации с одноимённой оперой Моцарта. Но к творчеству Метастазио композиторы подходили по-разному: то, что у Моцарта превратилось в трио, например, у Глюка - ария длиной в 11 (!) минут ("Se mai sentirti spirar"). Дух захватывает - причём, в буквальном смысле… 

Вообще, Глюк - хотя его роль в "оперной реформе" никто не оспаривает - всё же знаком рядовому меломану скорее по книгам, нежели по череде оперных постановок столичных театров. В частности, все работы Глюка до 1760-х уже вообще прочно забыты: надо надеяться, что рецензируемый диск сослужит в этом плане Глюку хоть какую-то службу…

Однако в этой записи, к сожалению, даже хвалёная вокальная техника Бартоли не даёт ей возможности для артистической свободы: рутинная, тяжёлая работа по преодолению музыкально-технологического, так сказать, вокального материала - пассажей, арпеджио, и так далее - особенно слышна с самой первой арии. Вообще, должен сказать (сформулировать это было достаточно трудно, но коллеги с форума БТ настояли) о том, что всё же не нравится в технике Бартоли? И почему она кажется такой "ненастоящей"?

Думаю, дело в следующем. Бартоли, конечно - не "La Divina", которой подвластно буквально всё. У старых российских вокальных педагогов бытовал такой термин: "химичить", и его трудно объяснить. Я склонен трактовать это так: возможность добиться нужного результата неправильными средствами. То есть, внешне всё выходит, "как надо", но - по "большому счёту! - "не то". Трудно объяснить... 

Например, слушая Бартоли, невозможно расслабиться в кресле, внимая дивным (как написано композитором) фиоритурам и пассажам - всё время сидишь в напряжении, и чуть ли не вместе с певицей трясёшь головой. Зато потом приходит какой-либо "откатанный" момент - хроматическая гамма, трель, и т.д. - и тут Бартоли смотрит в зал с видом Ники-Победительницы. И все, конечно, хлопают в ладошки: "ах, она такая славная!"… Чечилия Бартоли во многом мне очень напоминает Ванессу Мей - та тоже "пилит" на электро-скрипке шедевры Вивальди… Но лично мне они - её "трактовки" - радости не приносят. Более того: то, что знаменитые "три тенора", и прочие коммерциализаторы классики называют "популяризацией музыки", я - в большинстве случаев - называю профанацией и опошлением. Простите, если моё мнение не совпадает с вашим. 

"Топ-десятка" классических дисков по количеству продаж (данные журнала "Биллборд" за февраль):

"Биг Пав" - толстяк Лучано Паваротти - недавно выпустил новый диск "Романтика" (Decca) составленный, на утеху невзыскательной публики, из полу-"попсовых" итальянских песен.

Потому, разумеется, он и возглавляет список продаж.

Удивительно другое: на втором месте в списке - Билли Джоэл. Достигнув очевидного и твёрдого коммерческого успеха как поп- композитор и певец, Джоэл решил "вернуться к корням" - к полученному в своё время академическому музыкальному образованию, и вот уже на протяжении десяти лет углублённо занят сочинением инструментальной классической музыки. Результаты своего труда Билли и представил на выпущенном Columbia диске "Fantasies & Delusions" (что можно перевести, как "Фантасмагории и галлюцинации"). В десяти небольших композициях вполне ясно прослушивается влияние романтиков - говоря точнее, Шумана и Шопена. Несмотря на весь возможный скептицизм "высоколобых" критиков, это честный, без обмана, композиторский дебют, а не какая-нибудь мешанина из "попсовых" мелодий в классической аранжировке, чего легко можно было ожидать.

Забавно, что сам прекрасно владеющий фортепиано (за что и получил прозвище "Piano Man") Билли Джоэл поручил свой композиторский дебют пианисту Ричарду Джу.

Определённо, композиции не поражают масштабом или глубиной эмоций - тем не менее, это вполне "приятная для уха" музыка (при этом, кстати, остающаяся на несколько порядков выше той "классики", что не так давно вышла из-под пера Пола Маккартни и иных поп-звёзд).

На третьем месте - диск фирмы Sony Classical с записями знаменитого виолончелиста Йо-Йо-Ма, который так просто и назван: "Классический Йо-Йо". Диск представляет собой компиляцию из предыдущих записей музыканта - от Баха и Дворжака до Пьяцоллы - хороший разброс для того любителя, который хочет ограничиться одним "виолончельным" диском, но не для серьёзного меломана…

У фирмы "Филипс" контракта с Паваротти нет - и роль "продажного" тенора с некоторых пор для неё выполняет Андреа Бочелли. На сей раз - не итальянские песни и не арии Пуччини (это уже было), но - арии Верди.

Зато всё, что угодно: от Радамеса и Манрико до Альфреда и Герцога из "Риголетто".

На мой взгляд, подобная "удаль" в игнорировании особенностей репертуара, в вокальной епархии традиционно разделяемого на "лирический" и "драматический", сослужило певцу дурную службу. Конечно, в записи возможно всё… почти всё. Сам голос, бесспорно, красив и хорошо обработан в переходном регистре. Но он не очень велик. 

В "Celeste Aida" Бочелли справляется с арией без труда, с долгой и красивой филировкой финального "си-бемоля" (насколько велика в этом заслуга звукорежиссёров, конечно, никто точно не знает)… 

Абсолютно естественно для его голоса звучит и ария Альфреда ("Травиата") - кстати, он записал её с короткой кабалеттой в финале, обычно купируемой - и "поднял" там вполне и вполне приличное (и длинное) "до".

Но вот не шибко-то и нужное, вставное "ре" в финале кабалетты Герцога "Possente amor" из "Риголетто" было сплошным визгом. Длинным и бессмысленным. 

В арии из "Эрнани" он откровенно задыхался; "Ah si, ben mio" из "Трубадура" была хороша - чего не скажешь о следующей за ней "Di quella pira"… 

Перед записью арий из "Луизы Миллер" и "Дон Карлоса" Бочелли, вероятно, хорошо поел и выспался - записаны они хорошо, хотя - на мой вкус - звучат не в характере голоса этого тенора. Более того: я уверен, что "в живом" спектакле Бочелли бы эти партии откровенно бы "не потянул". Но… кто же говорит о "живом спектакле" применительно к слепому певцу? Тут и без этого, за каждое критическое слово краской стыда заливаешься… 

Посему закончим так: очень красивый, выразительный голос - и несомненное владение вокальной техникой. 

Возвращаясь к результатам "топ-десятки", отмечу ещё, что диск Евгения Кисина "Картинки с выставки", вышедший под лейблом RCA Victor, занял восьмое место. Кроме собственно "Картинок" Мусоргского, там записаны ещё несколько опусов Баха (Иоганна Себастьяна) и что-то Глинки - ничего более внятного сообщить не могу, потому что самого диска пока не видел и не слышал.

Десятое место занимает диск тенора Хуана Диего Флореса с ариями Россини - о нём я уже писал, впрочем - и, будь моя воля - поставил бы его в этом хит-параде на первое место.