Маэстро Марис ЯНСОНС

Грядущий музыкальный директор Королевского оркестра Концертгебау и Симфонического оркестра Баварского радио Марис ЯНСОНС рассказывает о своих годах учения в Ленинграде, дирижерской технике и о том, чего он хочет добиться от своих новых оркестров.

На сегодня только о нескольких дирижёрах можно сказать, что они смогли как-то изменить оркестр за время своего лидерства, и Марис Янсонс - один из них.

За двадцать один год работы дирижёра с Осло Филармоник ансамбль достиг беспрецедентных международных славы и престижа, заработанных честно, благодаря виртуозности, гибкости и точности исполнения под руководством Янсонса.
Где бы он ни дирижировал, Янсонс всегда получает сходные результаты, что сделало его одним из наиболее желанных артистов нашего времени: он приводил в восторг как оркестрантов, так и публику, выступая с такими признанными оркестрами, как Берлинский Филармонический, Чикаго Симфони, Ройал Концертгебау, Санкт-Петербургская филармония, Лондон Симфони и Венский Филармонический.

Еще, невзирая на свою востребованность в качестве приглашённого дирижёра, Янсонс абсолютно уверен, что должен посвящать основное время и силы тому оркестру, в котором работает Музыкальным директором. Именно поэтому он оставался в Осло на протяжении двадцати одного года, и с 1997 года Питтсбургский Симфонический расцвёл под его управлением. (Рецензии на европейский тур оркестра летом 2003 года были просто экстатическими).
Янсонс покидает подиум в Питтсбурге в конце сезона 2003-2004, и музыкальный мир сейчас с нетерпением ждет его грядущего сотрудничества с двумя из наиболее высоко признанных оркестров Европы - Королевским оркестром Концертгебау в Амстердаме (главным дирижёром которого он станет осенью 2004 года), и мюнхенским Симфоническим оркестром Баварского радио, первый концерт с которым в качестве Музыкального директора он дал 24 октября 2003 года.

Впервые Марис Янсонс привлёк международное внимание, когда в Ленинградской Филармонии Евгений Мравинский назначил его своим ассистентом в 1973 году. Он стал вторым Янсонсом на этом посту, пойдя по стопам отца - Арвида Янсонса, заслужившего в своё время выдающуюся репутацию.
Мравинский был столь высокого мнения о молодом Янсонсе, что в 1985 году назначил его вторым Главным дирижёром. В 1992 году сам оркестр, уже называвшийся Оркестром Санкт-Петербургской Филармонии, назвал Янсонса своим Главным приглашённым дирижёром.

Марис Янсонс продолжает жить в Петербурге, где прошли годы его начального образования и обучения в Ленинградской Консерватории. Но, как бы то ни было, еще до этого он имел очень сильное музыкальное влияние в собственной семье - об этом и многом другом маэстро рассказал корреспонденту andante Джонатану Толански во время встречи для интервью летом 2003 года.

Марис Янсонс: Поскольку я родился в Латвии, то рос в стране с менталитетом, отличным от российского. В Риге наблюдалось сильное влияние германской культуры - как, впрочем, и русской. Музыка царила в нашем доме, поскольку мой отец был дирижёром, а мать - певицей. Каждый день я отправлялся с ними в оперный театр или концертный зал; с самого детства для меня было вполне естественным слушать спектакли и концерты самых различных направлений в музыке, а также присутствовать на репетициях. Этот опыт я начал постигать, когда мне только исполнилось три года.
Подобная атмосфера и способствовала тому, что интересами моего детства были оркестр и оперный театр. Я начал занятия скрипкой с отцом в шестилетнем возрасте, и пошёл в музыкальную школу ещё до того, как мы переехали в Россию. Именно тогда я начал учиться в Ленинграде и действительно впитывать русскую культуру.
Уровень обучения был необыкновенно высокий - в то время, я думаю, это было лучшее музыкальное образование в мире. Вдобавок ко всему, пока я учился дирижёрской профессии, я посещал концерты, репетиции и мастер-классы моего отца; мы очень много говорили о профессиональных вопросах в работе дирижёра. Он оказал на меня огромное влияние.
ЯНСОНС Арвидc Кришевич (1914-1984) - латышский дирижер, народный артист СССР (1976). В 1944-1952 - дирижер Латвийского театра оперы и балета (ныне Национальная опера Латвии), с 1947 года также симфонического оркестра Латвийского радио, с 1952 года - второй дирижер Ленинградского симфонического оркестра, одновременно в 1961-68 гг. руководитель симфонического оркестра Ленинградской филармонии. Профессор Ленинградской консерватории (с 1972 г.) Государственная премия СССР (1951).


- Таким образом, учитывая атмосферу вашей семьи и сильную систему музыкального образования, у вас был ЯНСОНС Арвидc Кришевич (1914-1984) - латышский дирижер, народный артист СССР (1976). В 1944-1952 - дирижер Латвийского театра оперы и балета (ныне Национальная опера Латвии), с 1947 года также симфонического оркестра Латвийского радио, с 1952 года - второй дирижер Ленинградского симфонического оркестра, одновременно в 1961-68 гг. руководитель симфонического оркестра Ленинградской филармонии. Профессор Ленинградской консерватории (с 1972 г.) Государственная премия СССР (1951).


необыкновенно интенсивный и продолжительный период обучения - даже по советским стандартам?

- Если посчитать, то моё обучение в Риге, Ленинграде и после этого - в Вене составило двадцать один год.

- Возможно, это было более эклектичное и космополитическое образование, чем в случае с многими иными дирижёрами в советской России?

- Да, в большой степени. В дополнение к германскому культурному влиянию в Риге, я усвоил от отца очень много информации насчет различных интернациональных стилей; до войны он играл с многими дирижёрами и музыкантами как из Германии, так и других стран. Но в любом случае, Ленинград был куда более интернациональным городом, чем любой иной российский город; мои учителя - в том числе и Мравинский, с которым мне довелось поработать достаточно продолжительное время - все имели обширный и интернациональный репертуар. Вдобавок, я учился в Венской Музыкальной Академии у Ганса Сваровского и затем был приглашён ассистентом к Герберту фон Караяну в Зальцбург - таким образом, к этому времени я имел реальное западное образование. Мне очень повезло - очень малому количеству музыкантов из СССР выпадали такие возможности.

- 2003 год - это год столетия со дня рождения Евгения Мравинского, который был о вас очень высокого мнения. Когда он назначил вас вторым дирижёром в Ленинградской Филармонии, он был удивительно могучим, порой внушавшим ужас музыкальным директором на протяжении 35 лет. Каково вам было работать с ним?

- Для меня Мравинский представлял нечто очень особенное. Вообще, впервые я встретил его, когда мне было пять лет, в 1948 году, когда мой отец выиграл на конкурсе дирижёров - что и послужило причиной приглашения отца Мравинским работать с ним в Ленинграде. И с тех пор я посетил огромное количество концертов Евгения Мравинского - вплоть до того времени, пока он не пригласил меня к себе стажёром. Я был абсолютно загипнотизирован им и фантастической атмосферой его выступлений.
Многие годы, что выпали мне для работы с ним, я безумно восхищался им, потому что он был великим дирижёром и великой личностью. Требования Мравинского были необычайно велики - как к себе, так и к оркестру и вообще к кому бы то ни было.
Он был необычайно задумчив. Он мог сидеть часами, просто обдумывая что-то и не говоря ни слова, и сидя рядом с ним, никогда нельзя было решить: спросить его о чём-либо или нет. Затем Мравинский мог что-то спросить - и вновь погрузиться в задумчивость.
Его подготовка к концертам была невероятной. Он всегда репетировал даже те произведения, которые уже дирижировал сотни раз и превосходно знал наизусть; репетировал каждую мельчайшую деталь, чтобы попробовать и найти что-то новое, нечто более глубокое в том, что - как казалось ему - он уже достиг в своей работе. А его личность просто гипнотизировала оркестр, настолько мощная энергия исходила от него. Бывало, музыканты просто пугались его, поскольку он был очень требователен, и если что-то было не так или недостаточно хорошо, его гнев бывал страшен. Но оркестранты также и необычайно любили его, поскольку сознавали, что главным для Мравинского было достижение высочайшего качества, как в артистическом, так и в техническом плане. Он, безусловно, требовал от оркестра высочайшей точности и баланса, но помимо этого очень много работал над созданием правильной атмосферы в музыке.

- Ваше творческое содружество с оркестром Санкт-Петербургской Филармонии длится уже тридцать лет. Что-то изменилось за это время?

- Не могу сказать, что произошли какие-то большие изменения. Я всегда чувствовал, что самой сильной стороной всех лучших российских оркестров было фантастическое качество игры струнных. Во времена Мравинского струнники в Ленинградской Филармонии были изумительны: они были такими прекрасными индивидуальными исполнителями, а под его руководством играли так великолепно, как единый ансамбль. Но я должен вам заметить, что даже и сейчас Россия располагает выдающимися струнными музыкантами. Конечно, пришло новое поколение деревянных и медных духовых, много молодёжи. Вообще, медная секция в Ленинграде всегда была очень сильной: порой звук отличался от того, что привычно слышать в западных оркестрах, но это не умаляет достоинств ленинградских духовиков, прекрасных музыкантов. Сегодня в целом медь стала ближе по звуку и стилю к западным оркестрам, хотя всё равно при определённых обстоятельствах есть некоторый "градус" более старого по стилю вибрато - там, где это уместно.

- Время, проведённое вами в Осло, принесло изумительные теплоту и гибкость в Филармонический оркестр.

- Ну, по сегодняшним стандартам я провёл там очень много времени! В наши дни дирижёры редко остаются с одним оркестром более десяти лет. Мы все были молоды, когда начали работать вместе, и у нас было море энтузиазма и желания работать над качеством. Именно поэтому мы и добились такого заметного успеха.

- Одним из наиболее примечательных качеств оркестра с вами была способность "переключаться" в звуке и стиле в различном репертуаре. К примеру, если сравнить ваши записи Дворжака и Сибелиуса, они звучат совершенно по-разному.

- Да, но музыка и должна быть такой: различные композиторы требуют реальной смены в стиле, в звуке...
Я должен сказать, что собственно звук - это не самоцель. Звук это средство, чтобы добиться цели - и для исполнения музыки композиторов различных стилей, атмосферы, вы должны использовать различные способы и средства. Атмосфера и эмоции - главное в музыке, и для их достижения нам необходима комбинация воображения - чтобы чувствовать, что скрыто за нотами - и техника; под этим словом я подразумеваю все средства: качество звука, исполнение и ансамбль в целом. Воображение - для меня - самое главное. Если у вас есть богатая фантазия и вы чувствуете атмосферу, то тогда, мне кажется, исполнение просто выходит на какой-то другой уровень; ежели вы просто точно исполняете нужные ноты, с правильными штрихами - даже если звучность и баланс абсолютно правильны - то, по моим ощущениям, этого недостаточно для того, чтобы "оживить" музыку.

- У вас виртуозная дирижёрская техника. Насколько важно для дирижёра, по вашим ощущениям, выработать действительно гибкую технику?

- Я думаю, это крайне важно, потому что музыканты должны чувствовать себя уверенно и не испытывать никаких затруднений в понимании всех намерений дирижёра. Если они чувствуют дискомфорт с маэстро, это очень осложняет им жизнь. В то же время, оркестранты должны слушать друг друга тоже и не полагаться на одного лишь дирижёра. В идеале оркестр должен быть неким подобием камерного ансамбля с руководителем в лице дирижёра.
И здесь техника имеет первостепенное значение. Если дирижёр имеет чёткую, ясную технику, способен помочь музыкантам и - самое главное - способен показать своими руками, что он хочет выразить, тогда возникает подлинное исполнение. Иногда мне приходилось говорить молодым дирижёрам: "Вы хотите выразить нечто, но вы не можете сделать это без помощи ваших рук. Вы начинаете много говорить на репетициях - о'кей, вы можете разговаривать, хоть это и не хорошо. Но когда приходит вечер концерта, вы абсолютно всё, что хотите донести до музыкантов и до слушателя, должны выразить своими движениями. Как оркестранты могут доверять и полагаться на вас, если они видят, что вы сами не можете выразить того, чего требуете от них"?

- Вы можете что-либо сказать нам насчёт ваших планов с Оркестром Баварского радио и Королевского оркестра Концертгебау?

- Ещё слишком рано говорить нечто определённое насчёт моих планов с Концертгебау, ведь я начинаю работу с этим оркестром только осенью 2004 года. Сейчас я только хочу сказать, что этот оркестр имеет великолепные и устоявшиеся традиции, и я думаю, моя задача - поддержать эти традиции. Я могу иметь какие-то новые идеи в добавление к этому, но первая и главная цель - это продолжать всё то хорошее, что существует в оркестре.
Что касается Симфонического оркестра Баварского радио, я хотел бы увидеть большее интернациональное признание его великолепных качеств. Он играет на высочайшем уровне, и способен исполнять на этом уровне самую различную музыку - и я хотел бы, чтобы как можно больше слушателей во всём мире услышали, насколько прекрасен этот оркестр.

© Andante Corp., October 2003.
© перевод - Кирилл Веселаго, 2003.