О пользе генной инженерии

субботняя сказочка

Жил, да был где-то - то ли в Италии, то ли в Испании, а может, аж и в самом Рио-де-Жанейро - знаменитый учёный Червякелли-Александрино. Работал он то ли в Академии сельского хозяйства, то ли в тамошнем Мичуринском центре - точно не знаем, потому и врать не будем.

Но известно одно: был учёный признан необычайно, знаменит весьма и талантлив необыкновенно.
Однако вот удивлял порою коллег крепко.

Например, вывел особую породу кроликов, которые размножались странным образом: они несли яйца. Предъявил Червякелли-Александрино свою феноменальную разработку всяким международным учёнейшим комиссиям. Те подивились, научно подтвердили - кролики и впрямь рождались в скорлупе, откуда затем проворно вылуплялись. Все в очередной раз поразились, зааплодировали. Вручили очередной красивый диплом, Большую медаль из золота.
И лишь один старичок-академик спросил: "А к чему, мол, всё это?" - тут на него как окрысились все - мол, батя, вы что? А новое слово в науке? А горизонты нового тысячелетия? - Зашикали, в общем, старичка.

Через год иной конгресс - и тут Червякелли-Александрино всех удивил. Путём сложной мутации, да генной инженерии всякой, вывел парочку быков-гомосексуалистов. Собрались тут вокруг стойла учёные всяких рангов и мастей, дивятся: действительно, два огромнейших быка ходят рядышком, ласкаются, что твои голубки, друг на друга смотрят большими влажными коровьими глазами. А что до коров, так не только, что называется, в упор тех не видят, но ещё и как-то с большой неприязнью поглядывают.

Опять аплодируют учёные всех мастей. Награждают Червякелли-Александрино разными мантиями да лавровыми венками; пресса так вообще восторгами аж захлёбывается.
И вновь лишь два-три неприметных академика из каких-то провинциальных академий вопросили робко: а зачем, собственно, это надо?

Ну, тут журналы модныя да газеты прогрессивныя как раскричались: мол, да вы что? А веяния времени? А современность? - А Общество защиты прав животных так вообще грозилось "в порошок всяких академиков стереть" посредством то ли Трибунала в Гааге, то ли Суда в Страсбурге. Но как-то замяли потом.

А тут - новое чудо: Червякелли-Александрино явил публике петуха, несущего яйца заместо курицы. Ну, по этому поводу общественность просто возликовала; а феминистские и лесбийские организации просто ладошки отбили от поднятой ими же бури оваций.

Но тут уже не один, не два, а с пару десятков учёных из разных стран подняли голос недоумения: да зачем это всё? К чему? - многие даже возмущались никчемным издевательством над природой. Но их опять как-то не услышали. Не заметили.

И много чудеснейших вещей являл на сельскохозяйственных конгрессах Червякелли-Александрино: то гусей в кедах, то индюка с шерстью, то кролика в перьях.
Особый фурор вызвала совершенно голая курица. Да добро бы одна: целый насест явил в свой лаборатории учёный кудесник. Пресса всё более неистовствовала; то "Человеком года" называла учёного, то ещё как-то вычурно.

Но вот что более странно: чем дальше, тем больше учёных и академиков всех мастей возмущались, негодовали даже - не иначе, из зависти профессиональной. Дошло до того, что начали лишать Червякелли-Александрино всяких почётных степеней, мантий, венков да медалей. Начали статьи даже разоблачительные в научных изданиях помещать.

Не выдержала тут профессиональная и человеческая гордость Червякелли-Александрино; обиделся нешуточно учёный: "Ухожу, мол, из науки!" - заявил. Думали поначалу - блефует светило науки. Грозится лишь. Ан нет: ушёл.

И - совершенно неожиданно для всех, ни с того, ни с всего - стал вдруг Червякелли-Александрино... оперным режиссёром. Недоумевали многие поначалу. Удивлялись государственные канцлеры, журналисты тревожились.

А тем временем, вот тут-то и пришёл настоящий его звёздный час: стал Червякелли-Александрино знаменит на всём земном шаре, богат, как Крез; за интервью с ним небывалые очереди журналисты выстраивали.
Все-все большие и малые оперные театры во всех странах мира буквально у ног мастера стелились, чтобы Червякелли-Александрино поставил у них какую оперу: хоть тебе Прокофьева или Вагнера; хоть Пуччини или Глинки. Гонорары предлагали размером с удвоенный ВВП, без шуток. Пресса, опять-таки - ну едва не визжит от восторгов своих; овации в залах - аж за полчаса переваливали.
Цветов, конечно - море; поклонницы страстныя...

Правда, буквально в каждой стране попадались и несознательные граждане, что "Бу!" кричали, да пытались освистать режиссёра-селекционера Червякелли-Александрино, помидорами Большого Мастера забросать. Да только никто к их глупому мнению, понятное дело, не прислушивался. "Опера - искусство для богатых!" - давно сказано. А модный режиссёр аль дирижёр какой, чьи фото обложки всех модных журналов украшают, ведь всяко богаче любого зрителя, что на галёрке или даже в партере сидит.

Это же любому понятно, правда?

© Кирилл Веселаго, 2004

При перепечатке просьба ссылаться на источник и ставить создателей сайта в известность.