Своевременная книга

Итальянский тенор Николай Иванов

"Очень своевременная книга!" - хочется воскликнуть вслед за Ильичом. И не только потому, что книги о музыке и музыкантах практически перестали издаваться с начала 90-х годов; дело в том, что Николай Иванов - это легендарный певец, когда-то знаменитый не только в Италии, но во всей Европе - и практически неизвестный в России. "…Я после Рубини не знаю тенора, который мог бы исполнить это так, как вы!" - писал о беллиниевских "Пуританах" Джоаккино Россини в письме от 4 января 1841 года Иванову; композитора и певца связывала многолетняя дружба.

Но дело не только в том, что неизвестный в России Николай Иванов был блестящим певцом, для которого Россини, Доницетти и Верди специально (!) писали вставные арии в свои оперы. Центральной интригой книги является то обстоятельство, что Иванов фактически стал, наверное, первым "невозвращенцем" в российской истории. Самая интригующая глава книги так и называется: "Николай I против Николая Иванова". Началось всё с того, что композитор Михаил Глинка увёз Иванова в Италию: Глинка был (совершенно справедливо) убеждён, что подлинным искусством пения можно овладеть только там. Кроме того, как Глинка, так и Иванов страдали болезнями, которые в то время лечились только целебными водами в Германии и чудесным итальянским климатом.

Иванов обратился с прошением к директору Капеллы, где служил певчим: бюрократическая машина закрутилась, и 25 марта 1830 года Министр Двора князь П. Волконский присылает директору Капеллы копию с Высочайшего повеления об увольнении в отпуск за границу на два года Придворного певчего 14-го класса Николая Иванова. 16 апреля Иванов пишет расписку в получении заграничного паспорта, а 25 апреля они с М. Глинкой отправляются в путь. Однако по прошествии двух лет, проведённых Ивановым в Италии, певец - уже овладевший некоторыми вокальными премудростями и готовый дебютировать в ведущих теноровых партиях, обращается с прошением уволить его от службы в Капелле. На прошение это, пересланное директором Придворной певческой капеллы князю Волконскому, Министр Двора отвечает следующим образом: "…на просьбу находящегося в Италии Придворного певчего 14-го класса Иванова об увольнении его от службы Высочайшего соизволения не последовало, поелику известно, что он поёт на публичных театрах в Италии… по Высочайшему повелению отнёсся я к г-ну Вице-Канцлеру графу Нессельроду о сообщении посланникам нашим в Италии, чтобы Иванов к назначенному сроку непременно был выслан в Санкт-Петербург".

Ситуация, позже не раз повторявшаяся в советские времена: Николай I не пожелал терять своего подданного - перспективного певца, обученного на деньги российской казны, который вместо того, чтобы отблагодарить правительство и украсить своим искусством блистательный императорский двор, вдруг запросился "на волю". За четыре года (с 1832 по 1836 гг.) Иванов обрёл всеевропейскую известность. После премьеры оперы Глинки "Жизнь за царя" в 1836 году Государь Император, поздравив композитора с успехом, так прокомментировал грядущее назначение Глинки капельмейстером Капеллы (цитируется по "Запискам" М. Глинки): "Глинка, я имею к тебе просьбу и надеюсь, что ты не откажешь мне. Мои певчие известны по всей Европе и следственно, стоят, чтобы ты занялся ими. Только прошу, чтобы они не были у тебя итальянцами". Намёк был более чем прозрачен: Николай Иванов, в судьбе которого Глинка принимал столь действенное участие, из Певчего 14-го класса превратился не только в оперную звезду европейского масштаба, но и в "невозвращенца". Монарший гнев на Иванова был весьма серьёзен: Министр Двора П. Волконский писал директору Придворной певческой капеллы: "По всеподданнейшему докладу моему… Государь Император, не изъявив соизволения на просьбу Придворного певчего Иванова об увольнении его от службы, Высочайше повелел… выслать его в Россию, отправляя от одной миссии от другой". Фактически это означало этапирование тенора на родину, как государственного преступника. Именно в это время Иванов, уже полностью созревший, как блистательный тенор-primo, начал хлопотать о получении швейцарского гражданства. По разным причинам это не получилось, но впоследствии Иванов получил английское гражданство (сохранились документальные подтверждения).

Политическая эмиграция в первой половине XIX века не была ещё массовым явлением: бежал из России Тургенев, участвовавший в антиправительственном движении 1820-х годов; от режима Луи-Наполеона из Франции в Англию бежал Виктор Гюго. Фредерик Шопен после Польского восстания 1830 года уехал через Вену в Париж, где и оставался до конца своих дней; также по политическим мотивам оставил Польшу Адам Мицкевич. Царь проиграл в противостоянии с "маленьким человеком" - певчим 14-го класса. Тенор Николай Иванов покорил европейскую культурную элиту: он стал звездой, и именно в силу этого обстоятельства явное преследование его российскими властями за границей могло бы дорого обойтись для международного престижа России. "Музыкальный словарь" Г. Римана утверждает, что в 1833 (или 1834) году Иванов получил предложение на гастроли в Константинополе в составе итальянской оперной труппы, и тогда же русское посольство в Турции получило секретный приказ об аресте певца и высылке его в Россию. Однако Иванов, предупреждённый друзьями, в Константинополь не поехал.

В 1840 году живущий в Болонье Россини приглашает Иванова принять участие в болонской премьере его оперы "Вильгельм Телль". Болонья так понравилась Иванову, что впоследствии он там и поселился. Россини проникся к Иванову необыкновенно тёплыми дружескими чувствами; он затеял свой план под названием "Pour Ivanoff" ("Для Иванова") - суть его заключалась в том, чтобы знаменитые композиторы писали в свои оперы так называемые "вставные" арии, предназначенные для исполнения именно этим певцом. Мало кто может отказать знаменитому композитору: и вот, 3 марта 1840 года Саверио Меркаданте пишет специально для Иванова романс к своей опере "I due illustri rivali" ("Два знаменитых соперника"), который певец исполняет во Флоренции с огромным успехом. Для постановки оперы Доницетти "Лукреция Борджиа" во время Генуэзского карнавала сам композитор пишет для Иванова Сцену Дженнаро (в изданном клавире этой оперы указано, что Сцена написана специально для Иванова ("Pour N. Ivanoff"). Затем пришла очередь и Верди: будучи моложе Россини на 21 год, он не мог отказать мэтру на его письмо: "Мой дорогой Верди… осчастливьте моего Иванова"). Знаменитая ария Эрнани с хором ("Эрнани") "Odi il voto o grande iddio", написанная специально для Иванова, заменила финальный дуэт второго акта, исполнявшийся в венецианской постановке. Все эти "вставные" номера написаны для певца с выдающимися вокальными способностями, намного превышающими средний уровень даже той "золотой" оперной эпохи - из чего мы можем сделать вывод, что Николай Иванов был действительно экстраординарным певцом. Для премьеры оперы "Аттила" в Триесте Верди (опять-таки, по просьбе Россини) пишет ещё одну арию для Форесто - естественно, "Pour Ivanoff". После 1849 года, когда Иванов прекратил выступления, эта редакция оперы практически не переиздавалась.

Когда закончил свою карьеру Николай Иванов, в точности не известно. После 1852 года он жил под Флоренцией, а с 1868 года - в Болонье. В этом городе до сих пор сохранились дома, в которых артист снимал квартиры. Певец, похоже, уже никогда не задумывался о возвращении в Россию - задолго до своей кончины он приобрёл себе за 180 лир "на веки вечные" место на городском кладбище в Болонье. Две мировые войны, бушевавшие в Европе, не тронули его покой: могила великого итальянского тенора Николая Иванова сохранилась и поныне.

Остаётся добавить, что автор этой великолепной книги, профессор Константин Плужников, "перелопатил" огромное количество архивов - как в Петербурге, так и в Италии. Она включает множество никогда не издававшихся материалов: письма Россини, письма самого Иванова и (в приложении) ряд уникальных нотных материалов. Книга написана лёгким языком, читается просто на одном дыхании. Несомненно, она представляет интерес не только для вокалистов и меломанов - но и для всякого человека, интересующегося историей русской культуры. Книга совершенно роскошно издана питерским Центром современного искусства, и при тираже в 1500 экземпляров уже стала библиографической редкостью.

© Кирилл Веселаго , 2007


При перепечатке просьба ссылаться на источник и ставить создателей сайта в известность. Материал был опубликован в петербургском журнале "Город".